Дэвид Хансен спел за Дидону и Керубино

Барокко, классицизм, опера-сериа – материи сложные, драматичные. Во всяком случае, однозначного позитива им точно не хватает. Дело исправил профессиональный спортсмен-серфер, а ныне профессиональный контратенор, который разрезает просторы оперной музыки так же лучезарно, как, бывало, бороздил волны океана близ австралийского побережья. Заработок серфера помог Дэвиду Хансену получить европейское образование, и теперь он входит в когорту певцов, успешно исполняющих по всему миру репертуар, когда-то созданный для обделенных радостью полноценной жизни кастратов.

В концерте филармонического абонемента «Звезды мировой оперы в Москве» на сцене Зала Чайковского Хансен тоже пел арии, написанные для кастратов, при этом демонстрируя завидную широту умений. Если партии Цезаря в «Юлии Цезаре в Египте» Генделя и Гуальтьеро в «Гризельде» соперника Генделя по лондонской оперной сцене Джованни Батиста Бонончини написаны для кастрата-альта, то партия Сигизмондо в опере Генделя «Арминий» предназначена для кастрата-сопрано. Однако Хансен убедительно выступил и в том и в другом амплуа, справившись и с диапазоном – во второй октаве словно появлялся другой, более чистый и звонкий голос, – и с техническими вызовами.

Барокко Хансен сопоставил с Моцартом, спев ариетту и арию Керубино из «Свадьбы Фигаро» – вот это действительно редкость, ведь партия написана для женского голоса – по-мальчишески умильно. Более конвенциональным было исполнение арии Секста из «Милосердия Тита». На бис Хансен развеселил жалостным исполнением Ламенто Дидоны из «Дидоны и Энея» Перселла, а закончил бравурной арией из «Ариоданта» Генделя.

В умелой игре на публику певцу был под стать греческий дирижер Георгий Петру, который ладно исполнил с оркестром Musica viva оркестровые номера Генделя и Моцарта.