Вадим Гаглоев: Интервью - Вадим Гаглоев, генеральный директор Росгосцирка

На рабочем столе Вадима Гаглоева лежат приглашение на премьеру мюзикла «Призрак оперы» и томик стихов Арсения Тарковского с разноцветными закладками-этикетками, которые обычно используются в делопроизводстве. В книжном шкафу за спиной - подарочный фотоальбом о Севастополе: по словам Гаглоева, Росгосцирк стал первым федеральным учреждением культуры, открывшимся в Крыму после присоединения региона к России. «Я шел по улицам Севастополя и слышал, как люди в толпе говорили: «Ну все, раз цирк из Москвы приехал, значит, точно мы в России», - серьезно говорит генеральный директор Росгосцирка. Несколько лет назад этот кабинет безуспешно штурмовал партнер Гаглоева по театрально-цирковому проекту «Кракатук» - прежнее начальство с прохладцей относилось к частным инициативам. Поэтому Гаглоев хорошо знает все слабые места Росгосцирка. Возглавив крупнейшую цирковую компанию мира весной этого года, он хочет вернуть в свою приемную очереди из зарубежных прокатчиков, которые в советские времена были готовы на все, чтобы заполучить к себе «русский цирк» на гастроли.

- Что еще у нас осталось в цирке кроме клоунов?

- Мне часто задают этот вопрос, из чего я делаю вывод, что люди не знают циркового искусства. Вообще, слова «цирк» и «клоун» в последнее время часто употребляются в негативно-ироническом значении. Мне даже рассказывали в Союзе цирковых деятелей, что они когда-то написали президенту в письме о своих проблемах: «Поскольку правительство сравнивают с цирком, Вы, Владимир Владимирович, являетесь главным цирковым деятелем страны». И получили лаконичный ответ телеграммой: «Согласен». (Смеется.) Сейчас у Росгосцирка 42 филиала без образования юридического лица именно в виде зданий цирков. Кроме того, есть 53 филиала, наделенных имуществом, которые не являются цирками, - объекты производственной и социальной сферы: две базы отдыха, Центр циркового искусства, Московский художественно-производственный комбинат, на котором готовится весь реквизит и костюмы, питомник экзотических животных, передвижной зверинец и т. д.

- А Цирк на Цветном бульваре, Цирк на проспекте Вернадского, другие большие цирки не входят в вашу структуру?

- Они не входят в систему имущественных отношений Росгосцирка, являются отдельными юридическими лицами и находятся в прямом подчинении Министерства культуры. Но у нас тесные отношения при подготовке программ и обмене артистами.

- В 2012 г., как следует из вашей программы развития Росгосцирка, в компании работало 1300 артистов, 7000 человек обслуживающего персонала, площадь цирков составляла 385 000 кв. м - сейчас что-то изменилось?

- Нет, разве что артистов стало побольше - около 2000. Точно посчитать сложно: все время кто-то уходит, кто-то приходит. Программа была подготовлена соискателем на должность гендиректора, т. е. мною (улыбается), два года назад - и естественно, я еще не знал ситуацию изнутри, это был такой взгляд со стороны. За основу программы было взято государственно-частное партнерство (ГЧП). Тогда была надежда на закон о ГЧП. Пока он не вышел. Меня после того конкурса министр пригласил на должность советника по ГЧП, и я какое-то время занимался продвижением этого вопроса - мы были заинтересованы в его выпуске. К тому законопроекту, который тогда был, мы написали много замечаний, у него было, на мой взгляд, немало недостатков. И главный из них - не были описаны формы ГЧП, там только одна размытая фраза: «все формы, которые могут быть, а также концессионные соглашения». Но о концессионных соглашениях уже есть закон, это единственная узаконенная на сегодня форма ГЧП. Других форм, таких как прямое товарищество, совместное акционерное общество, нет. Это очень важно, потому что нам нужно готовить конкурсные договоры о ГЧП, а без прописанных форм такого партнерства это просто невозможно.

Есть только концессионные соглашения. Мы думали использовать их для объектов культуры и культурного наследия. Но там есть ряд противоречий, и в законе о концессионных соглашениях, и в законе об объектах культурного наследия. Удалось внести в закон, что объекты культурного наследия могут быть объектами концессионных соглашений. А вот дополнения к нему вышли без самого важного пункта. Тот закон был заточен в основном под объекты ЖКХ и дорожной инфраструктуры. В итоге моя программа ГЧП к Росгосцирку сегодня неприменима. Чтобы ее применить, мне нужно отказаться от права оперативного управления объектом имущества, передать его в казну и только затем проводить конкурс. Это и длительная процедура, и риски. Я на это не пойду.

Но это по большому счету для нас сейчас не важно. Потому что есть одна проблема: имущественные права у федерального казенного предприятия [Росгосцирк] до конца не оформлены. Мы сейчас инвентаризацию практически завершили. Это была серьезная задача, потому что раньше не была в одном месте сложена документация на весь имущественный комплекс. Просто не было архива - ни на электронных носителях, ни на бумажных. Так вот по состоянию на середину сентября права собственности Российской Федерации на 154 объекта недвижимости были оформлены на 20%. Очень нездоровский результат. А права оперативного управления Росгосцирка у нас оформлены на 49% - наполовину, можно сказать. Это что касается зданий и сооружений. Есть еще 81 земельный участок: права федеральной собственности оформлены на 42%, а наши права оперативного управления - на 31%.

- А на все остальное права собственности, получается, вообще не оформлены?

- Понимаете, законодательство менялось - и порядок оформления менялся. В 2006 г. вышло постановление правительства о создании ФКП «Росгосцирк» для реорганизации прежней системы, когда цирки были юридическими лицами в форме государственных учреждений культуры. Все эти ГУКи должны были ликвидироваться, а на их месте должен был появиться Росгосцирк. И вот эта процедура до сих пор не завершена. Поэтому я бы не сказал, что имущество бесхозно. Я говорю только о документальном оформлении, которое должно было закончиться достаточно давно, но все еще не закончилось.

- То есть это не означает, что какая-то недвижимость давно переписана на офшоры?

- Если такое будет выявлено, то будут применены правовые методы исправления этой ситуации вплоть до самых серьезных. Пока, слава богу, ничего такого не происходит - и, думаю, не произойдет. Хотя есть спорные моменты, не буду лукавить.

- В каких городах, если не секрет?

- Не буду называть. Просто там правовые последствия будут серьезные.

География нуждается в корректировке

- А что случилось с цирком в Краснодаре? Он же теперь не ваш.

- Ничего не случилось. Многие этот вопрос поднимают: мол, как так, у нас забрали цирк? Он передан в собственность субъекта Российской Федерации - Краснодарского края под его гарантии провести реконструкцию и сохранить цирк в системе Росгосцирка. То есть он будет принимать наши программы и участвовать в нашем конвейере. Он остается в госсобственности. Жителю Краснодарского края все равно, в федеральной собственности находится цирк или в краевой.

Честно говоря, то, в каком состоянии находился этот цирк, это стыдно. Потом, большой кусок здания был передан в аренду - репетиционный манеж, например, был сдан под магазин ковров, наркологическая помощь там была круглосуточная... А Краснодар - город-миллионник, там хорошо проходят все представления, замечательно работают все зрелищные учреждения. Поэтому я понимаю обеспокоенность губернатора - он, кстати, обращался и к нашим предшественникам с предложением о проведении ремонта, но цирку не уделялось внимания.

- А вот губернатор Нижегородской области Валерий Шанцев просто отремонтировал цирк, ни у кого не спрашивая разрешения.

- Там другая ситуация - там были не только деньги Нижегородской области. Это был вообще один из первых проектов Валерия Павлиновича, когда он стал губернатором. Цирк он любит.

Конечно, с точки зрения руководителя [Росгосцирка], неприятная история. Но решение было принято на правительственном уровне и как раз в интересах сохранения цирка, а не наоборот, как это кто-то хотел бы представить. Я бы, конечно, все меры принял, чтобы такой ситуации не допустить, что сейчас и делаю в других городах. В этом году мы начали ремонт Ивановского и Тульского цирков, в следующем году начнем в Челябинске, Рязани, Нижнем Тагиле.

- Это за счет федерального бюджета?

- За счет той субсидии, которую мы получаем из федерального бюджета. Плюс, мне кажется, со временем Росгосцирк, о чем я писал в своей программе, должен найти и собственные резервы. Наша отрасль культуры и в советское время была на самоокупаемости. Возможно, она даже такая единственная, если не брать кино. В свое время цирк был одним из главных поставщиков валюты в бюджет страны.

- Ленин вот тоже отмечал важность двух искусств - кино и цирка.

- (Улыбается.) Он по-другому отмечал. Владимир Ильич Ленин был политиком-идеологом, он с идеологической точки зрения рассматривал эти искусства.

- Но и по части бизнеса оказался прав. А вот эти 42 цирка, которые вам принадлежат, они все советского времени - из стекла и бетона - или исторические здания тоже есть?

- В основном это стекло-бетон, да - «кепка-фуражка», как их в народе называют. Но есть и исторические. Кстати, Краснодарский цирк хоть и советской постройки, но в форме трактора - такой советский конструктивизм. В Ростове-на-Дону цирк - памятник культуры, это действительно цирк-театр, и люди приходят на представления в вечерних костюмах. Саратовский цирк перестраивался, но он тоже является памятником местного значения, в этом году ему 140 лет исполнилось - это бывший цирк братьев Никитиных, один из первых стационарных цирков в России.

- Цирков вообще хватает стране или уже нужно новые строить?

- География наших цирков - это в основном 1970-е гг., и эта география складывалась исходя из социальной задачи времен Советского Союза. В основном цирки расположены в областных, краевых или республиканских центрах. Сегодня эта география, конечно, требует корректировки - изменилась страна, изменилась демографическая ситуация, одни территории стали бурно развиваться, а другие, наоборот, пришли в упадок. Корректировка нужна, но каким путем ее проводить - это вопрос. Мне нравится путь создания многоцелевых цирков на основе новых технологий - легковозводимых конструкций-трансформеров, когда можно изменять геометрию и зала, и манежа, выдвигать или убирать сцену.

- Это стационарное здание, не шапито?

- Шапито в свое время активно применялись и наверняка будут применяться, хотя тоже нуждаются в реконструкции - есть шапито, которым и по 20 лет, а они ведь рассчитаны на определенное количество сборок и разборок. А кроме того, у нас климатические условия для шапито сложны. У меня самого был опыт владельца шапито: летом в Питере нас просто залило водой - все лето шел один бесконечный дождь. Что такое быстровозводимая конструкция? Она не требует капитального строительства с монолитом и фундаментом. Такие технологии применяются и для торговых центров, и для аэропортов, и для складских помещений. Мы можем упростить строительство, сократить сроки получения разрешительной документации, но при этом получить все преимущества стационара - внутри будут все необходимые климатические условия и всё для комфорта зрителей. А кроме того, мне нравится идея быстрой трансформации зала. Цирк сегодня экспериментирует, и представления проходят не только на манеже.

У нас достаточно и своих звезд, просто их никто не знает

- У вас была идея наладить непрерывный конвейер программ - в каком она сейчас состоянии?

- Вот результат того, что получилось. (Разворачивает большой разграфленный лист бумаги.) С 20 сентября этого года 33 программы идут в один общий конвейер - это единый маршрут для всех, с запада на восток, с учетом логистических плеч между цирками. И все теперь знают: программа «На слонах вокруг света» Таисии Анатольевны Корниловой, народной артистки России, начинается в Твери - и Ярославскому цирку 1 октября нужно принять эту программу, потом Кострома и Иваново (мы их объединили в одну точку, потому что города небольшие), дальше Рязань, Курск и т. д. Никто с бухты-барахты этот маршрут уже менять не может, он публичен. Что это дает? Экономику в первую очередь. Я знаю себестоимость программы, наши затраты, могу прогнозировать заполняемость - и, следовательно, наши доходы от продажи билетов и околоцирковой деятельности. Могу давать задания директорам цирков, по которым они потом будут отчитываться. И по итогам в графе «Прибыль» у меня должен стоять хотя бы ноль для начала.

- Но творческие программы разрабатывались еще до вас?

- Нет, это уже те программы, которые сделаны именно как спектакли. А не так, как раньше: сборная солянка - дивертисмент. Пусть не везде дотянуты костюмы и режиссура - думаю, к Новому году мы сможем в процессе проката все отладить и совместить репетиции с выступлениями на местах. Как правило, идут 2-3 представления в неделю, а все остальное время можно прекрасно репетировать с режиссером в том же помещении, дошивать, доукомплектовывать технологическим оборудованием. Современный зритель все-таки хочет спектакля, а не просто посмотреть на слоника и мартышек. А для этого ему нужно рассказать историю. Думаю, месяца через 2-3 у нас эти программы сложатся уже в цельные истории.

- Еще вы собирались звезд приглашать для участия в своих постановках. Кого сможем увидеть и когда?

- Собираемся, да. У нас достаточно и своих звезд, просто их никто не знает. Мы провели в этом году уже три фестиваля - это именно та площадка, на которой и можно делать звезд. Наши ребята - Спирин и Котельников - получили Гран-при на Кубе и показали там настоящий звездный уровень. В Москве прошли два фестиваля один за другим - там тоже были звездные программы: Эрадзе с медведями, Хамада Кута со львами, русская палка. Был совершенно новый акробатический номер, женские встречные качели - очень красиво, девчонки работали просто завораживающе, это была наша премьера, которая сразу завоевала бронзу, и мы сейчас с ними едем на фестиваль в Италии. Раньше же как было? Почему были аншлаги? Люди шли на имена. «В программе участвует Олег Попов». Никулин, Запашный, Кио - аншлаги. Поэтому нам нужны свои звезды.

- Но есть ведь и подход Cirque du Soleil, который полностью изменил ландшафт циркового искусства: люди идут не на звезд, а на потрясающие шоу.

- У нас тоже есть идеи создания таких шоу. Я не вижу здесь противоречий. Цирковой манеж - круглый, это самое удобное пространство, в нем поместятся все жанры и направления. Мне кажется, наши возможности здесь ограничены только нашей фантазией. У меня есть идея вообще разнообразить цирковые жанры синтезом других видов искусства. Когда я недавно на открытии нашей фотовыставки общался с ветеранами цирка, 90-летние люди хватали меня за рукав и спрашивали, почему я не использую синтез с другими искусствами. Гедиминас Таранда приходил с идеей спектакля, в котором участвовали бы одновременно балет, опера и цирк. Мы сможем привлекать другую аудиторию - в частности, от 14 до 25 лет - тот возраст, который обычно выпадает из цирка. Есть идея заполнения пауз малореквизитными программами, на которые не нужно везти животных, - жонглерами, например. Я уже общался и с Вячеславом Полуниным, у него есть свой формат программ. Поэтому здесь очень много чего можно придумать.

- Что с экспортным потенциалом российского цирка? Насколько он конкурентоспособен, сколько может зарабатывать за границей? Вообще, где его основной рынок - здесь или там?

- Ветераны мне рассказывали, что в советское время здесь, в директорской приемной, стояла очередь из зарубежных прокатчиков - все хотели заполучить «русский цирк». Сейчас, как видите, такой очереди нет. (Улыбается.) Но тем не менее у нас идут переговоры с китайскими партнерами, с турецкими, из Арабских Эмиратов приезжали. На фестивале на Кубе со мной очень активно вели переговоры чилийцы, бразильцы, мексиканцы - и сейчас у нас там программа работает. Закончили мы работать в Китае, Японии.

Поймите, компания у нас национального уровня, как «Почта России» - фактически объединяет всю отрасль. И распад Союза не мог не повлиять - ушло 20 цирков, разрушились связи, потом надо было вставать на ноги, потом не получилось... И, конечно, мы ушли из активной зарубежной деятельности. Она совсем не пропала, но сильно пострадала. Меня не устраивает качество контрактов, которые мы заключаем сегодня, и мы меняем политику и подход в этом направлении - не только для работы за рубежом, кстати, но и для работы внутри страны, когда компания предоставляет артистов и номера другим участникам цирковой деятельности. Поэтому у нас здесь большие перемены. Я понимаю, что не все их принимают - привыкли, что условия предоставления этих услуг символические. Но я пытаюсь объяснить и частным прокатчикам, и своим партнерам по цирковой деятельности: то, к чему они привыкли, на самом деле есть государственное субсидирование. Потому что, когда прокатчик приезжает в цирк и платит ниже себестоимости, именно Росгосцирк дотирует эти убытки из своей госсубсидии.

У нас государственную помощь вообще привыкли не ценить. Все вот говорят: «Мало на культуру, мало на культуру», а я считаю - много на культуру. Я считаю, что сначала надо показать эффективность использования этих денег, а потом говорить, что их мало. А с эффективностью у нас проблемы. Вот представьте, вам бесплатно передают недвижимость - цирк. Просто передают решением правительства. Вам дают еще денег. Работайте! А вы говорите: «Нет, мало, надо субсидировать». Вот перенесите эту ситуацию в бизнес. Вы банкир, к вам приходит человек, вы ему даете здание и денег. Потом он к вам приходит и говорит: «Знаете, вы в прошлом году мало дали денег. Дайте еще, потому что у меня больше нету». И банк ему: «Ну на тебе еще». А тот в следующем году приходит и говорит: «То, что вы давали в прошлом году, - это вообще ничто. На культуру надо больше!» Что скажет банкир? В данном случае правительство и бюджет - источник финансирования, и ответственность за эти деньги нужно нести.

- Исходя из вашего анализа того, что было до вас, прокуратуру не требуется привлекать?

- Давайте я не буду отвечать на этот вопрос. (Улыбается.) Мы сейчас анализируем многие вещи. Наверное, какие-то правовые выводы последуют. Сейчас идут проверки. Счетная палата одним вопросом интересуется, была проверка контрольно-ревизионного управления Минкульта при моем назначении, да и у нас есть свой контрольно-ревизионный отдел, потому что хозяйство большое. Могу сказать только, что, если недостатки будут выявлены, в столе у меня они болтаться не будут - я им дам ход.

Цирковое сообщество не мыслит в категории «не пущу»

- Как сейчас выглядит конкуренция Росгосцирка с частными компаниями, с иностранными цирками и программами, которые приезжают к нам? Зрителей у вас отбирают?

- Я часто слышу от некоторых коллег: «Вот у нас в городе частный цирк поставил шапито. Что нам теперь делать?» Конечно, конкуренция есть. Но это же здорово! Я всегда отвечаю: смотрите, частный цирк платит за землю, за все, льгот и субсидий от государства у него нет - что ж вы так испугались? У вас же все условия - Центр циркового искусства, собственный производственный комбинат. Таких вопросов задавать не надо, надо идти своим путем. Знаете, в бизнесе есть такое правило: если будешь думать о конкуренции, проиграешь конкурентную борьбу - нужно думать о своем продукте, о своей политике. Не надо ни за кем гоняться, сравнивать себя с Cirque du Soleil или китайскими цирками. У нас есть свое лицо и мощное конкурентное преимущество перед коллегами по цеху. Смотрите: у нас самая крупная цирковая компания в мире - по географии, по имущественному комплексу. Это конкурентное преимущество? Безусловно. В одной руке у нас производство циркового продукта, а в другой - прокатные возможности. У кого еще такое есть? Мне самому себе за прокат платить не нужно.

- И цирковое училище тоже ваше?

- Училище не наше, но мы в этом году заключили с ним соглашение. Почему-то не было соглашения с цирковым училищем - просто удивительно.

- Выпускники уходили в частные цирки?

- Кто куда. Сейчас выпуск был 20 человек, я участвовал в выпускных экзаменах впервые в практике Росгосцирка, и мы весь выпуск пригласили к нам. 10 человек уже работают. Молодежь нужна. Другой вопрос - что нужно все-таки понимать: Росгосцирк - это не компания по трудоустройству всех желающих. Само поступление на работу в Росгосцирк - это знак качества.

- Еще одно конкурентное преимущество, наверное, звери?

- Знаете, это мощное конкурентное преимущество, потому что не у всех цирков сегодня есть животные. Во-первых, это дорого, во-вторых, есть политическая составляющая - мол, насилие, мучают животных. Мне кажется, это такая лоббистская история, можно даже предположить, от кого она идет. (Улыбается.) Зеленые, конечно, свою лепту вносят - и хорошо, что вносят, потому что в этом плане у нас есть над чем работать в содержании животных и применении методов гуманной дрессуры. Кстати, всякие случаи [с животными] чаще всего бывают у частных цирков, потому что профессия дрессировщика - это в основном династические вещи и научиться им можно только в цирке. Дрессура - это, если хотите, воспитание. Мы знаем случай, когда малыш-львенок просто живет в семье дрессировщика - он становится домашним, как кошка. Конечно, есть дрессура, основанная на палке, но не в нашем районе, как говорил товарищ Саахов. (Смеется.) При этом обратите внимание: животные ведь не только в цирке. Животные есть и в сельском хозяйстве, и в других отраслях. В домах очень много кошек, собак, даже экзотических животных. И зачастую отношение к этим животным и их содержание ох уж куда похлеще, чем в наших цирках. В цирках все-таки профессиональный подход, существуют правила, нормы, инструкции, зооветотделы, контролеры - целый набор инструментов. Мы знаем о некоторых громких случаях из прессы, но это именно что случаи.

Я задал вопрос своему коллеге в Италии, почему у них плохо прошли гастроли Cirque du Soleil. «Дорого, и животных нет» - вот был ответ. Все-таки когда мы говорим о цирке, то представляем себе и животных. Львы, слоны, лошади - безусловно, лошадям цирк обязан своей формой. Так что животные - это наше конкурентное преимущество, и они у нас есть, 2216 животных.

- А как внешнеполитическая ситуация и состояние экономики влияют на ваш бизнес?

- Ну как влияют - вот цирк в Севастополе открыли. (Смеется.) Там был старый советский цирк - демонтировали старую конструкцию и поставили свою, работаем с 5 июля. Что касается зарубежных гастролей, пока никакого санкционного негатива против нас не было. Мы и в Латино (Италия) едем на фестиваль, и в Монте-Карло, и к нам приехали итальянцы, немцы, французы и американцы, которые были членами жюри на наших фестивалях. Цирк все-таки такое искусство, которое не знает границ. Он всегда был бродячим, всегда пересекал границы. Цирк - это всегда путешествие. Это условие профессии - не стоять на месте. Поэтому цирк очень интернационален. Много наших артистов работает в Cirque du Soleil и по всему миру, и у нас много иностранных артистов работает - египтяне, украинцы, из Средней Азии. Мне кажется, цирковое сообщество в мире вообще не мыслит такими категориями - «не пущу». Иначе начинается закрытость и ты выпадаешь из мирового контекста. Как мы частично выпали из активной зарубежной деятельности - теперь нужны усилия, чтобы это восстановить. Хотя спрос по-прежнему есть. Если даже теоретически начинаешь рассуждать о том, что наш цирк готов приехать в какую-то страну, там сразу возникает интерес. Потому что русский цирк - это бренд. Кстати, под этой маркой - «Русский цирк» - в Европе путешествует много частных коллективов, в составе которых зачастую нет даже русских артистов.

- А стоит вообще задача создать бренд «Русский цирк», чтобы он был узнаваем везде, как Большой театр?

- Конечно! Сейчас со специалистами работаем над брендбуком. Так просто это не сделаешь. Сначала надо подготовить брендбук, чтобы потом бренд продвигать. И, конечно, продвигать через наши программы. Вот президент фестиваля в Латино Фабио Монтико предложил мне в следующем году провести большие гастроли Росгосцирка совместно с цирком Рима. Мы готовы. Мы же можем для любой страны мира сделать свое шоу, свой продукт.

Запаять дуршлаг

- Возвращаясь к российским делам - какая у вас политика по продаже билетов? Возможно, уже есть единая цена на билет?

- Все города со своим характером - есть цирковые, есть нецирковые. Поэтому цены на билеты у нас отличаются по регионам. В основном они у нас от 500 до 800 руб. Есть и дороже - бывают, что называется, более взрослые программы. Но мы все-таки понимаем, что мы социально направленные. И мы не коммерческая структура, а федеральное казенное предприятие. Одной из главных задач, уж извините за казенный язык, видим обеспечение равного доступа населения к цирковому продукту. Пока у нас роста цен нет и, конечно, средняя цена билета гораздо ниже, чем в Европе. И в Японии дороже. Нашу программу там продавали по $45 за билет. В Cirque du Soleil, сами знаете, билеты по $90-100. Но у нас есть возможность продавать билеты подешевле благодаря вот этой нашей географии. Может, в Костроме и Иванове у нас прокат нездорово пройдет, а вот в Рязани, Брянске - уже нормально, в Ярославле и Твери - хорошо. Мы можем работать в малых городах, не только в миллионниках, обеспечивая равный доступ к представлениям. И можем идти на убытки сознательно, понимая, что по итогу должны все равно выйти в плюс - если правильно планировать, конечно.

- А что касается зарплаты цирковых - как она меняется и будет меняться?

- Вот это очень сложный вопрос. Конечно, все жалуются на то, что зарплата маленькая. Я не видел еще ни одной организации, где бы все говорили, что зарплаты у них нормальные. (Улыбается.) «Мы перерабатываем, нам недоплачивают» - известный постулат. Но если серьезно, здесь тоже очень много чего нужно поменять. В том числе непопулярные меры приходится применять. Потому что, на мой взгляд, среднее штатное расписание цирка - 150 человек - это очень много.

- А сколько нужно?

- Я думаю, 50, 60 человек максимум. Это без артистов, это только обслуживающий персонал, артисты - это отдельная труппа, они приезжают.

- А мы уж испугались, что вы предлагаете трехкратное сокращение артистов.

- С артистами тоже надо работать. Потому что много людей на в/п (вынужденном простое) сидит годами. Не хочу употреблять громкие слова, но балласт есть. Многие просто присосались к системе и привыкли к этому денежному потоку - большому или нет, но стабильному. Мне вообще кажется, что система напоминает дуршлаг, через который маленькими струйками деньги просачиваются. Надо это все запаять, чтобы деньги из ковшика этого не растекались, а шли на развитие.

- Размер балласта скажете?

- Нет, не скажу. (Улыбается.) В тысячах человек мы его измерять не будем, наверное, все-таки в десятках. Тем не менее все должны быть задействованы. Вообще, артист должен работать и желать работать, заниматься творчеством. Многие уже разучились работать. Да, и у нас еще возрастная проблема присутствует: 30% артистов - в возрасте от 50 до 70 лет. Здесь важна программа дальнейшего трудоустройства. Цирк - это все-таки искусство молодых, кто бы мне что ни говорил. В некоторых жанрах возрастные артисты есть - и они вполне уместны, так что с возрастом нужно переходить в другие жанры: дрессировщики, иллюзион. А можно переходить и на преподавательскую работу. В конце концов, это условие профессии, как в спорте или балете. Цирковая одежда - она же, как бы это сказать... достаточно открыта, откровенна. Все эти вещи уместны, когда они уместны. А у нас есть идея создавать на базе цирков филиалы циркового училища и приглашать туда ветеранов.

Просто так взять и сказать: «Эти нужны, а те - нет» - тоже нельзя. Это сложная социальная работа, но вынужденная. Фонд заработной платы компании - 1,6 млрд руб. в год, это очень много, а все жалуются на нехватку денег. И все знают, что у нас раздуты штаты, артистический и административный. Значит, надо оптимизировать, но, чтобы не выплеснуть ребенка вместе с водой, надо и взвешивать.

- А кто утверждает штат - вы?

- Да, я. И здесь надо исходить из экономики. Себестоимость цирка сейчас такая, какая она есть, я пока не могу ее изменить. Но потом будем и ее снижать. В этом вопросе есть и затраты самой программы. Мы перешли от логики формирования номеров к логике формирования программ. Даже этот подход уже снижает количество людей. Я всем продюсерам и директорам говорю: вот такой у тебя лимит фонда заработной платы, меняться он не будет - значит, сам решай, как ты его будешь распределять. [Обычно] у каждого номера свои рабочие, свои ассистенты. Разве нельзя, чтобы все рабочие и ассистенты были оптимизированы под программу, а не под отдельный номер? На гастроли приезжают команды по 80-100 человек, это же дорого. А можно было бы вдвое уменьшить. Бывало, я приезжал смотреть программу - вижу, в номере два жонглера. Это уже нездорово, многожанровость должна быть, чтобы одни булавами работал, а другой - кольцами, например. Но у каждого-то еще по три ассистента. Если у нас будет два номера с жонглерами, можно же сделать один состав ассистентов на обоих. А в западных цирках артисты вообще друг другу ассистируют. По сравнению с финскими или германскими цирками наши выглядят неконкурентоспособными. Я видел у них полноценные программы в двух отделениях, где вся труппа - 25 человек. И они все сами себе ассистенты, техники и водители, потому что считают деньги. А у нас субсидия, зачем же их считать? Вот когда начнем считать, тогда и появится ответственность за государственные деньги, о которой я уже говорил. Поэтому здесь нам есть что сократить - и за счет этого повысить тем, кто останется, зарплаты.

- Многих директоров цирков сменили?

- Нет задачи просто сменить директоров. У нас была аттестация, 10 директоров ее не прошли. Аттестация состояла из двух частей. Первая - тестирование. Руководитель такого уровня должен обладать знаниями в гражданско-правовой области: Гражданский кодекс, Трудовой кодекс, авторское право. Проходной балл - две трети правильных ответов. Мало кто прошел, но мы ко второму туру всех допустили. А во втором туре был отчет о проделанной работе за 2013 г. и план на 2014 г. И здесь мне было важно, насколько руководитель понимает финансово-хозяйственную деятельность своего филиала, насколько он понимает структуру доходов и расходов, знает, где слабые точки, может что-то предложить и т. д. 10 человек не прошли эту аттестацию, и еще несколько прошли с условием - в конце года у нас будет следующий этап. Просто хотелось бы, чтобы директора цирков занимались цирковой деятельностью и чувствовали за нее ответственность. А это не всегда происходит. Наверное, не все, кого мы подыскали на замену, справятся со своими обязанностями. Но не ошибается тот, кто ничего не делает. Пытаемся создать какой-то кадровый резерв. Но это очень сложно. Я вообще считаю, что директор цирка у себя в регионе должен быть правой рукой министра культуры, если хотите. И в некоторых регионах так и есть. А в некоторых приезжаешь к губернатору, а он и не знает, как у него директор цирка выглядит.

Мести нет

- У вас настоящая работа мечты, такая, о которой в детстве многие мечтают, - директор всех цирков...

- Карабас-Барабас, да. (Улыбается.)

- Непонятно только, как вы к ней пришли. Как московский чиновник по имущественным вопросам через некий бизнес дорос до кресла гендиректора Росгосцирка? Со стороны такая эволюция не выглядит очевидной.

- Я окончил институт в 1992 г., и наш курс был первым, кто получил свободное распределение. И тут мой товарищ по курсу говорит: слушай, а ты не хочешь поработать в правительстве Москвы? Тогда это звучало дико - правительство Москвы! А я в аспирантуру уже поступил, в Институт физической химии в Черноголовке. Наукой хотел заниматься. Но тут и жена поступила в аспирантуру, два аспиранта в одной семье - это многовато. А там и зарплата была неплохая. Так я поступил на службу в Агентство по управлению имуществом Центрального округа специалистом 1-й категории. Но было очень интересно. Было какое-то ощущение подъема, становления, мы создавали систему учета недвижимости, абсолютно не понимая, что это такое. Первые аукционы по продаже недвижимости сделали, не понимая вообще, что такое аукционы. Москва развивалась, в 1992 г. появилась первая программа реконструкции центра - улиц Сретенки и Лубянки, с этого все начиналось. И как-то незаметно для себя я вдруг бац - и директор. Был заместителем, потом произошли некоторые события (директор умер), и Олег Михайлович Толкачев, первый заммэра, назначил меня. Я был достаточно молодым, вся интересная недвижимость здесь, в округе, и работать было здорово. Потом наступил такой период, когда на работу стало идти неинтересно. Я для себя назвал его «день сурка», когда потихоньку начинаешь превращаться в чиновника и знаешь наверняка: вот сейчас позвонит этот и попросит то, а сейчас зайдет мой заместитель с таким-то вопросом... Не буду говорить уже про тогдашнюю атмосферу в правительстве Москвы. А я всегда хотел попробовать себя в бизнесе. Вот и ушел, и попробовал. И в это время познакомился с командой «Кракатука». Так и творчество в жизни появилось.

- То есть театр-цирк «Кракатук» уже существовал, когда вы им занялись как продюсер?

- Олег Чесноков со товарищи его начинали. На одном фестивале в Ницце мэр Каннов ему сказал: у вас замечательный цирк в стране, замечательный балет и замечательный театр - почему бы вам их не синтезировать? Так возникла эта идея. Долго думали об основе, пришли к мнению, что она должна быть театральной. Я до сих пор считаю, что в цирке основа должна быть театральной - пусть на меня цирковые династии не обижаются - в плане того, что должна быть история. И мы рассказали историю «Щелкунчика» языком цирка. И снова было очень интересно, как когда-то в Москве. Мы первыми рисовали интерьеры светопроекцией на манеже - когда было открытие Олимпиады в Сочи, нам звонили и говорили: «Так это же «Кракатук»!» А мы это делали еще 14 лет назад. И у нас был экран с мультфильмом про девочку, которая едет домой и ложится спать, и потом из этого экрана вылетала наша актриса. Были и другие спецэффекты. И первый Дроссельмейер у нас был Анвар Либабов из «Лицедеев». И балет мы там применили, и полеты. Андрей Могучий все это ставил, мы его отобрали из нескольких режиссеров. Сейчас-то он уже заматерел, стал худруком БДТ. (Улыбается.)

- «Кракатук» был прибыльным или вы просто его финансировали?

- Сначала я его финансировал, а потом мы начали зарабатывать.

Понимаете, почему я здесь: в 2012 г. объявили конкурс [на замещение должности генерального директора Росгосцирка]. А мы уже долгое время сотрудничали с Росгосцирком. Вот то, что мне не нравилось все эти годы, я и хочу здесь изменить. Когда мы пришли со своей идеей [с «Кракатуком» в Росгосцирк], мы тут были никому не нужны и не интересны - нас гоняли из одного цирка в другой по разным концам страны: ну поезжайте в Иваново, а потом - в Магнитогорск. Почему я сейчас это делаю (показывает единый маршрут Росгосцирка) - да потому, что я сам так наездился, одни эти перегоны съедали все деньги. А так можно зарабатывать. Зарабатывать не для того, чтобы положить деньги в карман и купить себе яхту, а чтобы реинвестировать прибыль в развитие: из одного проекта сделать два, из двух - три. Смысл денег именно в этом, на мой взгляд. Поэтому, когда появилась возможность [в 2012 г.], моя команда мне предложила: «Почему бы тебе не попробовать - у тебя и на госслужбе опыт есть, и в бизнесе, заодно попробуем тут все поменять». Это не просто так, это выстраданное - [с тех пор] когда здесь, в приемной, стоял мой партнер, бился в эти двери и просил: «Ну скажите, куда нам ехать, у нас уже сроки выходят», а ему отвечали вальяжно: «Сейчас, погоди, мы тут еще решим». Мы видели, что возможности Росгосцирка не используются. А мы при этом из ничего буквально, не имея господдержки, льгот, бесплатных цирковых площадок и репетиционной базы, приобрели свое шапито и сделали два успешных оригинальных спектакля. Вот так я и попал сюда.

- Чувствуется даже какая-то энергия мести в том, что вы сейчас делаете.

- Нет, вот мести нет. Я это слово иногда слышу в отношении себя и своей команды - никакой мести нет. Я сразу сказал: не люблю закулисные дрязги, не люблю сплетни, никогда в них не участвовал и не участвую - давайте говорить о проектах, о делах. Вот запустим цирк в Автово в Петербурге - вот результат. Запустим конвейер, создадим новые программы - замечательно. А кто там кого любит, кто кому что сказал - это все не важно. Я знаю, многие были против моего назначения - вот, мол, придет и начнет всем мстить. Я не буду мстить. Ты работаешь или нет? Нравишься ты мне или не нравишься - это другой вопрос. А насколько ты профессионален и адекватен - вот это самое главное. Мне просто очень интересно то, чем я сейчас занимаюсь. Потому что это уникальная возможность соединить бизнес и искусство. Такое только в кино еще возможно.

- Как ваш бизнес, которым вы занимались до Росгосцирка, сумел не попасть в поле зрения «Ведомостей»? Что вообще представляла собой группа «Метрополия», которой вы владели?

- После того как я ушел [из правительства Москвы], у меня было несколько инвестиционных проектов в недвижимости. Первое время я думал, что о недвижимости знаю все и круче меня управленца в недвижимости нет. А когда перешел на другую сторону баррикад, в бизнес, то понял, что вообще ничего о недвижимости не знаю. Мы спроектировали несколько зданий, построили кое-что в Москве, был проект в Белоруссии, потом столкнулись с 2008 годом - сложное это дело, длинные деньги... Сделали ресторанный проект со Степаном Михалковым, потом он из бизнеса вышел - два ресторана [«Лимончелло»]. Кроме того, был проект с «Кракатуком», я инвестировал в него. Все это делала управляющая компания «Метрополия». Я занимался тем, чем мне было интересно, и у меня не было необходимости пиариться, что ли. Не думаю, что в то время «Ведомостям» мог быть интересен мой бизнес.

- Но вы вышли из бизнеса, когда заняли нынешнюю должность?

- Конечно, я не должен управлять ничем больше.

- А у «Метрополии» остались какие-то активы?

- Мы сейчас ликвидируем компанию, проводим ее реорганизацию. Слава богу, ее деятельность никак не связана с тем, чем я занимаюсь сейчас.

- Какой вы видите компанию к ее столетию?

- Мощной, современной, с собственными финансовыми возможностями. Не просящей, а дающей, с большим количеством собственных программ, известных не только в России, но и за рубежом. Чтобы бренд русского цирка был так же известен, как русский балет и русские космические ракеты. Компания, которую мне посчастливилось возглавить, - это национальное достояние страны. И это компания, которая и делает Россию Россией, соединяет страну. Наш конвейер зашнуровал все российские города, стянул их вместе. Я шел по улицам Севастополя и слышал, как люди в толпе говорили: «Ну все, раз цирк из Москвы приехал, значит, точно мы в России». Понимаете, не базы военные, не корабли, а цирк. Мы были первым федеральным учреждением культуры, открытым в Севастополе. Наша компания является национальным достоянием страны, и об этом все знают.