Стагнация. Год первый

В 2013 г. рост российской экономики почти остановился. Замедление, начавшееся в середине 2012 г., перешло в резкое торможение. Минэкономразвития торопило с принятием стимулирующих мер, пугая угрозой технической рецессии, которая и произошла: в III квартале ВВП с сезонной корректировкой сократился на 0,2% (формально рецессию диагностируют при спаде в течение двух кварталов подряд). В сравнении с 11 месяцами прошлого года, по оценке Минэкономразвития, экономика выросла всего на 1,3%. Весь год чиновники обсуждали причины остановки роста, споря о способах поддержки экономики. «Это действительно год упущенных возможностей», - подвел итоги замминистра экономического развития Андрей Клепач.

К концу года было официально признано: стагнация вызвана не только внешними факторами. Ускорение экономик развитых стран во втором полугодии никак не повлияло на динамику российской экономики, отмечает Наталия Орлова из Альфа-банка. Не подействовал даже эффект базы (высокий рост в первом полугодии 2012 г. и замедление во втором), давший повод ожидать оживления темпов роста во второй половине 2013 г. Год завершается спадом инвестиций и сокращением промышленного производства. Хотя Минэкономразвития надеется, что с учетом декабря динамика инвестиций и производства все же подтянется к нулю или даже будет чуть выше, это не меняет общей картины, которую можно называть стагнацией, можно «новой нормой», а можно кризисом. Нет причин для изменения ситуации и в 2014 г.

Спад инвестиций произошел прежде всего из-за государства, завершившего масштабные моностройки, и госкомпаний, завершивших крупные инвестпроекты, - так совпало в 2013 г. «Плохая новость в том, что с середины года падают и частные инвестиции», - замечает Дмитрий Белоусов из ЦМАКП. Заметный рост инвестиций в номинальном выражении наблюдается только в добыче несырьевых полезных ископаемых, торговле и сфере организации отдыха, в остальных - спад, отмечает Евгений Надоршин из АФК «Система», то же, соответственно, и с прибылью (спад почти на 17% за три квартала), а это помешает увеличить инвестиции и в будущем (доля собственных средств в финансировании капвложений - около 45%, из оставшейся доли треть - бюджетные средства). Рентабельность в несырьевых отраслях ниже докризисной, что ограничивает инвестиции как за счет собственных средств, так и за счет кредитных, добавляет Белоусов.

Нет инвестиций - нет роста

Вслед за Минэкономразвития, четырежды понижавшим прогноз в этом году, волна переоценки потенциала роста экономики - вторая после кризиса 2008 г. - прокатилась и по рынку, пишет Орлова. Инвесторы рассчитывали на восстановление докризисных темпов в 6-7% к 2010-2011 гг. Но вскоре были вынуждены признать: докризисного максимума достигнет не рост экономики, а загруженность мощностей из-за низкого качества инвестиций, что ограничит рост 3-4% в год. К 2013 г. стало очевидно, что рост сдерживают не только ограничения по капиталу, но и демография: безработица снизилась до исторического минимума, а ожидаемое сокращение экономически активного населения на 3% в ближайшие три года ограничит потенциальные темпы роста выпуска 1,5-2% в год, отмечает Орлова.

Единственным источником роста экономики остается частное потребление, поддерживаемое повышением зарплат бюджетников и кредитованием. Но в 2014 г. темпы роста потребления замедлятся. В 2013 г. бюджетные секторы обеспечили половину из 6%-ного прироста зарплат в экономике в реальном выражении, посчитали в Центре развития ВШЭ, на 2014 г. такого сильного (10-11% в реальном выражении) роста зарплат бюджетников не запланировано (3%, по прогнозу Минэкономразвития). Темпы роста розничного кредитования, хотя и замедлились до двухлетнего минимума - 31% на 1 октября, - беспокоят ЦБ, обещающий дополнительные меры по сокращению этого роста до приемлемых 20-25% в год. Причина - высокая закредитованность населения и темпы роста просрочки, которые в этом году впервые превысили собственно рост кредитования. Замедление роста доходов в 2014 г. обострит эту проблему.

В 2013 г. впервые доля оплаты труда в ВВП выросла за счет сокращения доли валовой прибыли, указывает Белоусов: «Этот размен означает, что мы проедаем инвестиционные ресурсы». На 2014 г. есть две развилки, продолжает он. Либо запустится рост инвестиций - результате ли заморозки тарифов естественных монополий, смягчения процентной политики, либо выхода из кризиса мировой экономики, - и тогда есть вероятность получить рост на 3%, рассуждает Белоусов: «Мало, но это наш предел». Либо ситуация с инвестиционной активностью не изменится - потому что у бизнеса нет причин ее наращивать.

На фоне низкой базы 2013 г. инвестиции все-таки могут показать рост на 2% и без всякого оживления, в таком случае темпы роста ВВП могут составить 1,7-1,8%, ожидают эксперты Центра развития. Минэкономразвития пока рассчитывает на более высокий рост инвестиций (3,9%): замораживание тарифов увеличит прибыль предприятий, и удастся убедить естественные монополии не сокращать инвестпрограммы.

Но торг с монополиями, теряющими из-за замораживания значительные доходы, все еще продолжается (см. статью на стр. 12), в государственных капвложениях повторится ситуация этого года - завершается олимпийская стройка, а дополнительная прибыль частного сектора из-за заморозки тарифов увеличит скорее не инвестиции, а отток капитала. Бизнес предпочитает копить: если за январь - сентябрь 2012 г. на счетах было размещено 7% чистой прибыли, то за такой же период 2013 г. - 19%, причем весь прирост пришелся на вклады в валюте, посчитала Орлова. Ожидать, что в 2014 г. при сохранении слабого роста экономики все изменится, причин нет. В итоге разрыв между инвестициями и потреблением продолжит расти, инвестиции снова могут сократиться - на 1,5%, полагает Орлова. Без их восстановления рост экономики в 2014 г. может составить лишь 0,8-1%, считает Белоусов.

Несмотря на сокращение спроса на кредиты со стороны предприятий, ресурсы остаются дорогими, выталкивая банки в кредитование домохозяйств, говорит Белоусов: «ЦБ на это реагирует с простотой прусского фельдфебеля - одновременно закручивая все гайки сразу». Дорого может обойтись экономике и агрессивная расчистка Центробанком банковской системы - из-за волны отзыва лицензий, впервые за долгое время затронувшей банки из первой сотни, в секторе уже началась легкая паника, замечает Надоршин. Банки, наученные опытом 2008 г., немедленно закрыли лимиты на «ненадежных» контрагентов и переключились с наращивания кредитования на формирование подушки ликвидности; население потянулось забирать депозиты, его доверие банковской системе пошатнулось. Этого уже достаточно, чтобы процесс банковского кредитования резко затормозился, а вероятность рецессии выросла уже в начале 2014 г. Ухудшение экономической ситуации, в свою очередь, еще больше ухудшит качество активов на банковских балансах, запустив вторую волну «сокращений» в секторе, не исключает Надоршин: «В следующем году экономику России ожидает полномасштабный кризис, пусть и не такой острый, как в 2008-2009 гг.».

Перепутали педали

Кризис уже начался, считает Белоусов: «Мы обнаружили, что рост на 1-2% для нас означает настоящий кризис, с секвестром расходов региональных бюджетов». Федеральный бюджет, сокративший все несоциальные расходы на 5%, также перекладывает часть обязательств на следующие годы - но не потому, что появятся деньги, а потому, что сейчас их нет. Став жертвой чрезмерно оптимистичного прогноза - бюджет на 2013 г. верстался исходя из роста экономики на 3,7%, - Минфин столкнулся с недополучением доходов, направив на затыкание дыр все подлежавшие к зачислению в резервный фонд нефтегазовые доходы - 900 млрд руб. Еще около 1 трлн руб. недополучили регионы: поступления налога на прибыль вместо планового роста на 12-15% упали на 15%. При этом в отличие от кризиса 2008-2009 гг. у регионов появились дополнительные обязательства по расходам, «подаренные» федеральным центром: регионы попали в двойные тиски.

«Необходим более серьезный подход как к макроэкономическому, так и к бюджетному планированию: не нужно строить воздушных замков и основываться на прогнозе, который строится на неких пожеланиях и планах по развитию», - делает вывод министр финансов Антон Силуанов. Тем не менее региональные бюджеты на 2014 г. снова сверстаны исходя из роста поступлений налога на прибыль на 15%, федеральный - исходя из роста экономики на 3% (Минэкономразвития уже понизило этот прогноз до 2,5%) и цены на нефть $101 за баррель. Последнее Силуанов считает главным риском.

Цена на нефть для баланса бюджета вырастет в 2014 г. до $115 с текущих $110, прогнозирует Орлова: с 2012 г. нефтедоходы обеспечивают 50% доходов. Из-за столь сильной зависимости от нефти власти вынуждены искать дополнительные источники финансирования, изменения в пенсионной системе - ее прямое следствие, считает Орлова.

В этом году в пенсионную систему внесены две существенные правки: участие в накопительной части стало необязательным (предоставлен выбор между ставками накопительного взноса - 6% либо 0%), а взносы в накопительную систему заморожены вплоть до завершения процедуры проверки устойчивости НПФ и их акционирования (формально только на 2014 г.). Обе правки направлены на перераспределение пенсионных взносов в пользу распределительных пенсий, т. е. текущих расходов ПФР: при двухлетнем замораживании это даст ПФР до 500 млрд руб. дополнительно. Но из-за высокой инфляции правительство будет вынуждено наращивать пенсионные расходы и имеющиеся пенсионные накопления - порядка 5% ВВП - вполне могут рассматриваться им как финансовый резерв, рассуждает Орлова, не исключено, что пенсионная система станет полностью распределительной. Это только усилит нагрузку на государство, но в отдаленной перспективе.

А отдаленная перспектива пока, похоже, не очень актуальна. Пересмотрев долгосрочные темпы роста со средних 3,1% в год за 2013-2030 гг. до 2,5%, правительство признало, что замедление не временное явление. Госполитика нацелена на макроэкономическую стабилизацию, хотя стабилизировать пока еще нечего, замечает Белоусов: «Нам бы развитие сперва обеспечить - а уже включили тормоз. Сначала надо на газ, а потом на тормоз: перепутали педали». Политика направлена на «наведение порядка»: введение бюджетного правила, борьба с инфляцией, нелегальной миграцией, офшорами, санация банковского сектора и рынка НПФ, перечисляет Наталья Акиндинова из Ценра развития ВШЭ. Все эти меры могли бы иметь положительный эффект, если бы их целью были прозрачные правила игры, считает она, но власти не дают явного сигнала о заинтересованности в росте экономической активности, поэтому на фоне негативных внешних ожиданий и недоверия к внутренней политике подобные меры лишь способствуют угнетению экономического роста. Даже освобождение Михаила Ходорковского вряд ли вдохновит бизнес: «Государство долго боролось за то, чтобы ему не доверяли. Чтобы доверие появилось, нужно пройти тот же путь в обратном направлении и показывать, что давления не будет, с той же активностью, с которой оно повышалось», - говорит Акиндинова. Пока же, напротив, силовым структурам может быть возвращено право возбуждать дела по налоговым нарушениям.

Началась «прозябательная полоса», у которой есть и психологические причины, считает директор Института экономики РАН Руслан Гринберг: «Наше правительство все время ждет от частного сектора рывка. На самом же деле мы наблюдаем тотальный бюрократический гнет над бизнесом. Приходят и говорят: «Ваш бизнес стал настолько успешен, что начинает соответствовать нашим интересам» - у нас не Doing Business, а «доинг бизнес», от слова «доить». Люди не хотят долгосрочно думать из-за того, что государство очень сильно вмешивается в их активы». За темпы роста ближайших лет биться бессмысленно, считает научный руководитель ВШЭ Евгений Ясин: «Что будет в 2014 г.? То же, что и в 2013 г. Мы должны себе ставить задачу не на 2014 г., а на 50 лет вперед. Когда вы развиваетесь темпом 1,5% в год, как развитые страны, не будучи развитой страной, значит, вы не развиваетесь. Надо научиться конкурировать, а для этого - вы будете смеяться - подумать, как в ближайшие 5-10 лет поднимать настроение: когда оно у всех дохлое, мы никуда не двинемся».

Настроение действительно плохое: индекс предпринимательской уверенности в обрабатывающей промышленности в декабре, по данным Росстата, снизился в сравнении с декабрем 2012 г. с минус 5% до минус 8% - почти четырехлетний минимум; у населения растет пессимизм, растерянность, страх и агрессия, фиксируют социологи. «Кто-то должен начать вдохновлять чиновников на то, что нам нужны изменения в [деловом] климате, эмоциональная составляющая, создать атмосферу открытости и вовлеченности - это стоит очень дорогого», - призывает председатель совета директоров компании «Дымов» Вадим Дымов.

У России есть огромные шансы, уверен Ясин: «Но мы никуда не сдвинемся, если не будет серьезных реформ, лежащих не в плоскости экономики, а в плоскости политической и правовой». Чтобы проводить реформы, нужна команда, считает президент Сбербанка Герман Греф: «Прежде чем проводить любые реформы, нужно создать систему, которая позволяет эти реформы довести до конца. Потому что любые реформы, которые сейчас предполагаются, очень-очень сложны. И интеллектуально, и технологически» (цитаты по Reuters). К таким проектам власть просто не готова, скептичен он, пример - только что принятая Госдумой заведомо провальная пенсионная реформа: чем делать так, лучше не делать ничего.