Джеймс Даймон: «Придется вынести немало ударов»

В манерах Даймона, хоть ему и за 50, проглядывает что-то мальчишеское – какая-то озорная, слабо скрываемая ухмылка, удивлялся корреспондент The New York Times. В повседневной жизни тот говорит торопливо, рублеными фразами, зажевывая слова, активно жестикулируя (как удары карате, сравнивали журналисты Fortune). Коллеги поражаются его легкодоступности для каждого сотрудника и отличной памяти.

Правда, Даймон – не самый лучший слушатель. Он обрывает людей и заканчивает за них фразы. Он может прилюдно сказать, что только что была озвучена абсолютно идиотская идея, пишет WSJ. Теперь, после истории с $2 млрд, ему приходится выслушивать то же самое от аналитиков и акционеров.

Даймон родился 13 марта 1956 г. в Нью-Йорке. Брокерами работало несколько поколений семьи, от деда-грека, эмигрировавшего в США из Смирны, до старшего брата и брата-близнеца самого Джейми. Кстати, фамилия Даймон – это переделанная Пападимитриу, утверждает Business Week. В детстве Даймон подрабатывал на каникулах, помогая отцу в конторе. В 1978 г. Даймон окончил Университет Тафтса в Бостоне. Два года он работал в консалтинговой компании, занимаясь проблемами управления, а потом отправился улучшать образование в Гарвард, где встретил свою будущую жену, Джудит (сейчас у них три дочери).

Семья Даймона давно была знакома с семьей основателя Citigroup Сэнфорда Вейла. Отец Даймона работал в компании Shearson, которую купила фирма Вейла Hayden Stone. В Университете Тафтса Даймон-младший написал эссе о M&A на примере Hayden Stone. Родители показали сочинение Вейлу. Тот отметил молодого человека и надолго стал его протеже. После Гарварда Даймону прислали предложения о работе Morgan Stanley, Goldman Sachs и Lehman Brothers. Но он пошел к Вейлу, который был тогда председателем исполнительного комитета American Express. Это был великолепный союз, утверждает Business Week. Вейл больше полагался на интуицию, Даймон был силен в финансовом анализе. Вейл замышлял сделку, а Даймон скрупулезно прорабатывал ее детали.

В 1985 г. Вейл ушел из AmEx и решил основать свое дело. После некоторых колебаний Даймон последовал за ним. Перебрав с помощью Даймона ряд предложений, в 1986 г. Вейл приобрел компанию Commercial Credit, которая стала основой его финансовой империи, в 1998 г. переименованной в Citigroup. В 1988 г. была приобретена Primerica Financial Services Group, среди подразделений которой числился брокер Smith Barney. В 1993 г. Вейл выкупил у American Express компанию Shearson, а позже получил контроль над страховщиком Travelers. Немалую роль во всех этих приобретениях играл Даймон.

Но в 1998 г. Вейл уволил Даймона. Поводом стало то, что руководимое тем брокерское подразделение банка Salomon Smith Barney закончило очередной квартал с убытками в $1,33 млрд. Внешне Даймон не выказывал сильного раздражения или печали. В день увольнения он столкнулся в холле с одним из своих сотрудников и на вопрос, чем займется, ответил: «Пока не знаю. Но я больше никогда не буду работать на кого-нибудь». Даймон стал проводить больше времени с семьей, больше читать (особенно он любит биографии политиков) и занялся боксом. Затем он отправился в Чикаго, где весной 2000 г. возглавил Bank One. После нескольких неудачных поглощений этот банк переживал не лучшие времена. Даймон начал с того, что на свои сбережения купил акции банка на $56,8 млн. Потом он нанял нескольких коллег из Citigroup, урезал раздутый бюджет и отменил бонусы, реорганизовал банк, сократив 7000 сотрудников, избавился от безнадежных корпоративных кредитов, сократил дивиденды, закупил новое ПО и избавился от лишних рисков, в том числе прекратив вести дела с неплатежеспособными компаниями. К 2004 г. Bank One был уже крупнейшим в Чикаго, занимал 3-е место в США по выпуску кредитных карт – и показался JPMorgan привлекательным для поглощения. Сумма сделки составила $58 млрд. Даймон вернулся в Нью-Йорк.

В JPMorgan Даймон стал президентом и главным директором по операциям, т. е. вторым человеком. 31 декабря 2005 г. его назначили гендиректором и президентом JPMorgan Chase, ровно через год он добавил к этим должностям пост председателя совета директоров. На Уолл-стрит шутили, что Bank One был куплен только ради того, чтобы приобрести Даймона.

Порой коллеги обвиняют его в излишней прямоте. «Если Даймон и не поможет, то как минимум скажет правду», – говорит Майк Каванаг, который с 1990-х гг. переходит за Даймоном из компании в компанию. Возглавив JPMorgan, Даймон обошел отделы и прямо заявил, что сотрудникам слишком много платят. После чего урезал всем бонусы, как когда-то в Bank One. Кстати, повторяя тот опыт, Даймон обновил ПО и связал группу единой компьютерной системой.

Даймон вовремя убедился в опасности сложных производных инструментов, основанных на ипотечных бумагах, и постарался иметь с ними минимум общего. Еще в 2006 г. на конференции, проводимой Barclays Capital, Даймон говорил об опасности плохих долгов. Его жена как-то обронила, что у Даймона врожденное чувство опасности. Благодаря осторожности Даймона кризис 2008 г. затронул JPMorgan меньше остальных. Более того, группа смогла провести ряд выгодных поглощений, в том числе спасти легенду Уолл-стрит, банк Bear Stearns.

Однако весной этого года благополучию пришел конец: выяснилось, что на собственных торговых операциях JPMorgan потерял около $2 млрд. 30 апреля, когда партнеры обсуждали убытки, у них не было точной информации. «Я хочу увидеть позиции! – гаркнул Даймон, сметая рукой бумаги со стола. – Сейчас же! Я хочу увидеть все!» Когда Даймон увидел цифры, некоторое время он просто не мог вздохнуть, рассказывают очевидцы.

Поначалу Даймон не хотел выгонять на волне скандала работников (и даже называть их имена) и признавался жене, что это он упустил что-то из вида.

Главным виновником убытков была признана Ина Дрю, руководительница инвестподразделения JPMorgan, которое за прошедшие три года принесло JPMorgan Chase более $4 млрд чистой прибыли – около 10% всей прибыли компании за указанный период. Как говорит источник WSJ, Даймон лично одобрил концепцию, в русле которой и проходили ставшие катастрофическими торги. При этом Даймон обижал руководителей ряда других подразделений, страдавших от его неусыпного присмотра, тем, что практически не контролировал деятельность CIO. Дрю считалась одним из его доверенных людей, пишет FT.

На еженедельных собраниях операционного комитета по понедельникам Даймон дотошно выспрашивал своих подчиненных о деятельности их подразделений – всех, кроме Дрю. Вместо отчета об убытках и прибылях та часто рассказывала только о том, сколько удалось заработать.

Все изменилось 6 апреля этого года, когда Даймон прочел в WSJ статью о рискованных ставках трейдера банка Бруно Икси. Даймон знал, что банк выбрал «медвежью» стратегию, но в начале этого года, когда появились признаки экономического восстановления, приказал потихоньку сворачивать эту деятельность. На встрече операционного комитета 9 апреля собравшиеся обсуждали статью. Дрю доложила, что беспокоиться не стоит – дескать, банк занимает как «медвежьи», так и «бычьи» позиции. Основываясь на ее словах, на селекторном совещании 13 апреля (прошло после того, как банк отчитался о прибыли за I квартал) Даймон назвал поднятую СМИ шумиху «бурей в стакане воды». Но вскоре ему стало известно об убытках, которые достигали в день $100 млн и более. Банк как раз готовил к публикации 27 апреля ежеквартальный отчет 10-Q. «Мы пока не заполняем этот отчет, – признавался Даймон операционному комитету, – мне нужно лучше разобраться в торговых операциях и их последствиях».

На второй неделе мая топ-менеджеры банка, узнав об убытках, потребовали от Даймона уволить Дрю. «А что, если бы она была вашей сестрой, которой после 30 лет блестящей работы вы бы велели убираться из банка?» – сопротивлялся Даймон. В те дни банкиры работали ночи напролет, готовя 10-Q. Некоторые из них советовали Даймону замолчать убытки. «В последний раз я сообщил рынку в корне неправильную информацию. Лучше сейчас рассказать всем, что случилось, раз уж мы сами в курсе происходящего», – отбрил он. Но, выступая перед журналистами 9 мая, он ни словом не обмолвился о проблемах банка. Бомбу Даймон взорвал на следующий день. В пятницу вечером, 11 мая, топ-менеджеры собрались в офисе Даймона. Он и Майк Каванаг, помогавший Даймону составить план по выходу из кризиса, пили водку, остальные – вино. Собравшиеся рассказывали, как банк дошел до такой жизни. «Все мы к этому причастны, – сказал Даймон. – Надевайте свитеры с нашим логотипом и готовьтесь. Придется вынести немало ударов. Мы созовем наши лучшие силы и прорвемся». 14 мая Даймон принял отставку Дрю. Он пришел с ней в операционный зал и на собрание операционного комитета, чтобы объявить о ее отставке.

Похоже, Даймон не считает историю с потерей $2 млрд поводом для того, чтобы кардинально пересматривать свои взгляды. Пока банковская отрасль пытается наладить отношения с регуляторами, Даймон идет на открытую конфронтацию. За прошедшие пять кварталов вашингтонский офис JPMorgan потратил на лоббирование более $7,7 млн – больше любого другого банка, приводит данные Center for Public Integrity.

На прошлой неделе у Даймона должны были состояться плановые встречи с руководителями всех департаментов по очереди. На каждую обычно уходило по три часа. Некоторые руководители предложили отложить встречу, чтобы не отвлекать Даймона от поисков выхода из кризиса. Но тот отказался: «Не хочу отвлекаться».