Леонид Михельсон: «Мне не нравится слово «поделиться», - Леонид Михельсон, председатель правления «Новатэка»

– В этом году среди акционеров «Новатэка» произошло перераспределение акций. В 2010 г. «Газпром» за $1,9 млрд продал Газпромбанку 9,4% акций «Новатэка», а в апреле Газпромбанк эти же 9,4% продал уже за $3, 2 млрд вам с Геннадием Тимченко. На этой сделке банк за несколько месяцев заработал более $1 млрд. Французская Total в марте приобрела 12% акций «Новатэка» за $4 млрд, и у нее опцион на покупку еще 7,4% акций. Эксперты резюмировали, что Total покупает пакет «Газпрома» (19,4%) через двух посредников – Газпромбанк и Тимченко.

– АФК «Система» Владимира Евтушенкова тоже собирается строить нефтехимический холдинг. Не опасаетесь, что у «Сибура» появится серьезный конкурент?

Леонид Михельсон говорит, что только 40% успеха бизнесмена – «это труд, мозги, целеустремленность, а 60% – удача и умение ею воспользоваться». Удача часто сопутствовала ему в главном – подборе правильных партнеров и в нужное время. За шесть лет в «Новатэке» появились очень разношерстные акционеры. В интервью «Ведомостям» он рассказал, как находит с ними общий язык и что из этого получается.

– Раньше офис «Новатэка» располагался в особняке в центре Москвы, на стенах висели картины русской живописи. Недавно компания переехала в современное здание на Удальцова, где стены украшают картины в стиле модернизм и пуантилизм. Как же разительно изменились ваши вкусы за столь короткий срок!

– Вкусы действительно изменились, но не настолько сильно, как может показаться со стороны. Мой интерес к современному искусству во многом обусловлен увлечением дочери [Виктории]. Она учится на факультете истории искусств, изучает современное искусство, работает в фонде Victoria Art Foundation (принадлежит Михельсону. – «Ведомости»), которым руководит Тереза Мавика. Ей это нравится. В детстве я ее вытаскивал в музеи, а теперь она меня.

– И какая картина сейчас висит в вашем кабинете?

– Это полотно немецкого мастера Герхарда Рихтера.

«мечтал стать летчиком»

– В своем отношении к бизнесу, манере его ведения вы тоже изменились?

– Все в жизни меняется, и, наверное, сейчас уже нельзя вести бизнес как 5, 10, 15 лет назад. Растет темп, скорость принятия решений, меняется внешняя среда, меняется отрасль в целом. Но принципы остаются неизменными: не останавливаться на достигнутом и двигаться вперед.

– Как вам удалось построить крупную частную газовую компанию на абсолютно монопольном рынке?

– Я считаю, что не все в этой жизни зависит только от тебя самого. Думаю, что только 40% успеха – это труд, мозги, целеустремленность, а 60% – удача и умение ею воспользоваться.

– Вам часто везло в жизни?

– Больше всего мне повезло с родителями. И мама, и папа очень многое дали мне в человеческом плане, а отец еще и в профессиональном.

– Он ведь тоже был известным в отрасли человеком, строил трубопроводы?

– Он был известным человеком в Миннефтегазпроме, с детства брал меня на стройки. Но я строителем быть не хотел – мечтал стать летчиком. Не взяли, не прошел по зрению. Потом хотел стать профессиональным спортсменом, увлекался волейболом. Чуть было не уехал в Ташкент играть. Но родители попросили меня сначала получить образование – поступил в строительный институт. О спортивной карьере пришлось забыть, после того как получил сильную травму плеча. Тогда переживал, а сейчас понимаю, что к лучшему: мало кто из профессиональных спортсменов после 40 лет оказывается востребованным и находит себя в ином качестве.

– А карьеру свою где начинали?

– По распределению должен был ехать в Харьков. Но я хотел на Север и попросил отца помочь. В результате оказался на строительстве газопровода Уренгой – Челябинск в должности прораба. Там я понял, что строить – это мое, да и Север зацепил по-настоящему. Все делалось на пределе возможностей, наверное, это и привлекало больше всего. Мне нравилось смотреть на засыпанный землей газопровод: вот чистое поле перед тобой, а ты знаешь, что там лежит труба в 1400 км, проделана громадная работа.

– Что еще вам дал Север?

– Огромный опыт и умение находить общий язык и работать с любым контингентом. Люди там были очень разные: ко мне на участок из управления часто отправляли и тех, кто из тюрем освобождался.

«Продал «жигуленок» и купил 15% «Новы»

– А как получилось, что вы сменили своего отца на посту директора треста «Куйбышевтрубопроводстрой»?

– В 1987 г. отец очень тяжело заболел. Я уволился из «Рязаньтрубопроводстроя» и несколько месяцев был без работы – помогал ему, чем только мог. Параллельно предпринимал попытки перейти в «Куйбышевтрубопроводстрой», но решение вопроса затягивали партийные органы. В конце концов меня вызвали в обком партии и утвердили.

– Потом вы, одним из первых в стране, уловили веяния времени и провели акционирование «Куйбышевтрубопроводстроя».

– Я был человеком советской системы, уважал ее, чувствовал себя вполне комфортно и не представлял, что может быть как-то иначе. Поэтому то, что творилось в 1989–1991 гг., было для меня дикостью. Хаос, никто ничем не управляет, тотальное перекладывание ответственности. В начале 1990-х трест остался практически без заказов. А это, между прочим, 4500 работающих, у всех семьи. Я в то время думал лишь о том, как выжить предприятию, коллективу, никаких глобальных задач не ставил. В основном работали по бартеру, строили региональные газопроводы: ткацкая фабрика с нами расплачивалась отрезами на пальто, металлурги – металлом и т. д. Эффективно руководить в таких условиях можно было, только если ты собственник и контролируешь весь процесс. Поэтому, когда появилось временное положение об акционировании, я долго ходил в Миннефтегазстрой, чтобы трест пустили в эту программу. В итоге получил одобрение, но с условиями: в акционировании участвуют местные власти, а руководитель не может покупать более 15%. Так в 1991 г. «Куйбышевтрубопроводстрой» стал акционерным обществом «Самарское народное предприятие «Нова». Я продал «жигуленок» и купил 15% акций «Новы». Остальное приобрели работники предприятия.

– Получается, «Новатэк» вырос из «Новы»?

– «Новатэк» вырос из «Новафининвеста», управляющей компании, которую мы создали в 1994 г.

– Говорят, именно в этот период вам снова повезло и вы познакомились с Иосифом Левинзоном, который, как многие считают, будучи вице-губернатором ЯНАО, помогал «Новафининвесту» в приобретении лицензий на месторождения.

– Во-первых, никто и никогда нам, как вы выражаетесь, не «помогал» получать лицензии. Все было иначе. Компаниям, нуждавшимся в строительных работах, мы предлагали оплатить часть стоимости наших услуг долей в предприятии. То есть «Новафининвест» приобретал не лицензии на месторождения, а доли в компаниях, которые владели этими лицензиями. Так, например, мы получили небольшой пакет в «Таркосаленефтегазе», который разрабатывал Восточно-Таркосалинское месторождение. Тогда же мы начали приобретать акции «Пурнефтегазгеологии», которой принадлежали лицензии на несколько участков с крупными запасами газа. В условиях дефицита денег и засилья бартерных схем это было выгодно обеим сторонам. А Юрхаровское месторождение было приобретено у холдинга «Биопроцесс» уже позднее. Что касается моего знакомства с Левинзоном, то здесь мне действительно повезло – я приобрел близкого друга. Когда мы познакомились, он был директором «Пурнефтегазгеологии», вице-губернатором он стал значительно позже, и никаких преференций в этой связи ни «Новафининвест», ни «Новатэк» не получили.

«Геннадий Николаевич очень часто дает дельные советы»

– В мае 2001 г. руководство «Газпрома» поменялось, и компаниям, процветавшим при прежнем менеджменте, пришлось несладко. «Итера», например, лишилась большей части активов и трейдингового бизнеса. Но «Новатэк» от смены руководства «Газпрома» только выиграл. Наверное, дело в том, что вы вовремя поделились акциями с монополией?

– Мне не нравится слово «поделиться». Это была моя инициатива. Я сам пришел к [предправления «Газпрома»] Алексею Борисовичу [Миллеру] и предложил «Газпрому» приобрести 19,9%, чтобы не было аффилированности, но при этом концерн был заинтересован в развитии компании. Эта идея витала в воздухе. Тот факт, что «Газпром» стал нашим акционером, оказал очень большое влияние на развитие «Новатэка». Получилось хорошее партнерство, которое продолжается.

– А пригласить в качестве совладельца нефтетрейдера Геннадия Тимченко тоже было вашей идеей?

– Моей. Я пересекался с Геннадием Николаевичем [Тимченко] по темам, не связанным с «Новатэком». Мне импонировали его взгляды на бизнес, поэтому я и поддержал его намерение стать акционером «Новатэка». Сейчас структуры Тимченко владеют порядка 23% «Новатэка», и, насколько я знаю, он не собирается свой пакет увеличивать. Считаю, что чем больше акционеров будет в «Новатэке», тем лучше для компании.

– Не опасаетесь ли вы, что новый влиятельный акционер Тимченко в какой-то момент отодвинет вас от реального управления «Новатэком»?

– Работоспособность Геннадия Николаевича меня поражает, и откуда у вас берутся такие вопросы, мне просто непонятно.

– Бурный рост «Новатэка» хронологически совпал с появлением Тимченко среди акционеров компании. Все-таки и административный ресурс очень важен.

– Это мнение слышал неоднократно, оно раздуто и ничем не подкреплено. Наш рост за эти годы связан прежде всего с реализацией нашей стратегии, которая оказалась верной и которую мы приняли еще в 2005 г. Мы сделали ставку на внутренний рынок, понимали, что наши объемы газа будут востребованы, наращивали производственные мощности, и сегодня мы можем добывать более 50 млрд куб. м газа в год.

– То есть расхождений по бизнесу у вас с Тимченко нет?

– Мы партнеры и все ключевые решения, как акционеры, принимаем совместно. Изначально были детальные обсуждения приоритетов развития компании, но сейчас логика движения компании понятна, появился достаточный уровень доверия. Геннадий Николаевич часто дает очень дельные советы: он досконально разбирается и понимает ситуацию в отрасли.

«Нам есть куда расти»

– Неправильно резюмировали. Это два никак не связанных между собой процесса. К тому же никакого опциона у Total нет, есть лишь выражение сторон о согласии увеличения доли до 19,4%. Что касается пакета «Газпрома» (10%. – «Ведомости»): есть понимание, что концерн сохранит свой пакет акций «Новатэка».

– А цену, которую Total заплатила за пакет «Новатэка», вы считаете справедливой?

– Рыночной. Цена ведь это не стоимость акций на бирже на момент сделки, она определялась исходя из средней капитализации компании за определенный период времени, предшествующий сделке.

– Вы как-то говорили, что планируете довести капитализацию «Новатэка» к 2015 г. до $100 млрд. Многие участники рынка считают, что «Новатэк» уже сейчас сильно переоценен. Его капитализация ($42 млрд) вдвое больше капитализации «Газпром нефти» и даже дороже «Сургутнефтегаза», у которого на счетах десятки миллиардов долларов.

– Рассуждать о капитализации компании можно только в философском смысле. К сожалению, фактор стоимости давно работающей на рынке компании лишь на 20–30% зависит от самой компании, а в остальном – от состояния рынка. Что касается оценки, то я бы не хотел сравнивать «Новатэк» с российскими компаниями. А вот из западных аналогов могу привести пример – British Gas. Мне нравится эта компания по своей стратегии развития и идеологии ведения бизнеса. Так вот если брать соотношение стоимости компании к запасам и объемам добычи, то мы считаем, что «Новатэк» недооценен. Нам есть куда расти – это точно.

«Мы исполнили все, что обещали»

– В этом году вы обещали презентовать стратегию развития «Новатэка» до 2020 г. Что она собой представляет?

– Новую стратегию мы представим во второй половине этого года. Многое будет зависеть от развития мирового рынка газа. Мы исходим из двух ключевых факторов – возможностей по объему добычи и потребностей рынка. Уже очевидно, что рост потребления опережает рост добычи, поэтому мы будем наращивать запасы и ускорять ввод имеющихся мощностей. В среднесрочной перспективе мы планируем нарастить нашу долю на внутреннем рынке газа до 15%.

– Я слышала, что к 2015 г. «Новатэк» планирует довести добычу до 60–80 млрд куб. м газа и 8 млн т газового конденсата. Без покупки новых активов этой цели не достичь. Уже есть понимание, какие активы могут быть вам интересны?

– Основной потенциал роста своей добычи мы видим на Ямале. Но рассматриваем и зарубежные активы. В первую очередь мы рассматриваем возможность приобретения проектов на стадии проведения геологоразведочных работ, которые не требуют одномоментных больших капвложений.

– Можете ли вы подтвердить, что «Новатэк» хочет купить у «Газпрома» 51% акций «Нортгаза» и уже получил согласие Миллера на оценку этого пакета?

– Мы заинтересованы в приобретении этого актива.

– Фархад Ахмедов говорит, что вы предлагали ему купить его 49% «Нортгаза», но предложили цену ниже рыночной. А оценку 51% «Нортгаза» заказали, чтобы сбить цену на его пакет.

– Я этих его слов не слышал, поэтому не буду ни подтверждать, ни опровергать то, что он говорит. Должна быть профессиональная оценка актива, расхождения могут быть, но на 20–30%, а не в разы.

– В СМИ называлась цифра в $1,8 млрд.

– Мое мнение – эта цифра, скорее, ближе к стоимости всех 100% «Нортгаза», а не 49%.

– Какие еще газовые активы планируете покупать?

– Какой смысл рассуждать о том, что еще не случилось?

«Нефтехимия – мой личный проект»

– В последние годы «Газпром» избавляется пусть и от мелких, но все же профильных добывающих активов. И опять начались разговоры о выделении из «Газпрома» транспортной составляющей и приватизации добывающих активов.

– Последний раз я об этом слышал лет 10 назад. Я не вижу ничего, что подтверждало бы эти разговоры.

– Французская Total скоро получит 20% в проекте «Ямал СПГ». А с кем еще из иностранных компаний ведете переговоры о вхождении в этот проект?

– Мы уже говорили, что ведем переговоры с несколькими потенциальными участниками проекта, среди них есть консорциум индийских компаний, катарские и еще ряд компаний.

– 25% «Ямал СПГ» принадлежат партнеру Тимченко Петру Колбину. А он принимает хоть какое-то участие в развитии проекта, или это спящий акционер? Почему Тимченко не оформил эти акции на себя?

– С г-ном Колбиным я не знаком. «Новатэк» имеет опцион на выкуп всех оставшихся 49% «Ямал СПГ», и это для нас главное.

– «Ямал СПГ» договорился о продаже сжиженного газа на экспорт. Как вам это удалось?

– Мы эту тему долго обсуждали с «Газпромом» и «Газпром экспортом». В результате заключили с «Газпром экспортом» агентское соглашение, согласно которому «Ямал СПГ» будет продавать сжиженный газ через «Ямал СПГ трейд», а у «Газпром экспорта» есть право выкупить до 50% объемов, но по цене не ниже той, которую мы сами могли бы получить.

– А конкуренции с газпромовским газом не будет?

– Потребление газа растет и, по всем прогнозам, будет расти и дальше, в особенности это касается СПГ. Считаю, что все производство российского СПГ будет полностью востребовано.

– Тимченко давно хотел заняться еще и экспортом газа. А теперь, как совладелец «Новатэка», он вполне может ее реализовать. После того как газовый трейдер Дмитрия Фирташа Emfesz был продан, в Венгрии как раз освободилась часть газового рынка.

– Не вижу никакой связи. Я об этом ничего не знаю.

– У «Сургутнефтегаза» не получилось купить акции MOL. А вы не рассматриваете такой вариант?

– Нет, нам неинтересны финансовые вложения. Если у тебя 51%, то понятно, что ты этим бизнесом управляешь, а если 25%, то надо иметь соглашение акционеров, где все обговорено. А просто иметь небольшой пакет акций какой-то хорошей компании не имеет для нас смысла.

– В прошлом году вы договорились с Газпромбанком о покупке «Сибур холдинга». Сейчас у вас около 50% акций, и известно, что вы планируете довести свою долю до 100%. Это дорогое приобретение (компанию оценили почти в $7,5 млрд). Почему вы решили купить лично, а не на «Новатэк», и как будете отдавать кредиты? Часть акций кому-то перепродадите?

– Да, это мой личный проект, мои личные инвестиции. Финансировать такую сделку сложно, но неразрешимых проблем я не вижу. Я не исключаю, что потом появятся стратегические инвесторы, которые совместно со мной займутся «Сибуром», но контрольный пакет останется у меня. Считаю, что акции «Сибура» обязательно должны выйти на фондовый рынок. Думаю, это произойдет в течение ближайших трех лет.

– «Сибур» следит за рынком, за событиями, которые на нем происходят, а конкуренция – это нормальное состояние бизнеса.

«Про резиденцию

в Плесе читал в газетах»

– В 2003 г. ООО «Левит» выступило учредителем фонда «Дар», который занимается различными проектами, в частности строит резиденцию президента в Плесе. По моим данным, вы вложили в «Дар» 34 млрд руб. Попросили помочь родине?

– А вы уверены, Ирина, что «Левит» дал столько денег? Перефразируя известное выражение, слухи о таких вложениях сильно преувеличены. Что касается проектов фонда «Дар» – я фондом не занимаюсь.

– А вам неинтересно, куда ваши деньги тратятся?

– Это не вопрос интереса: либо ты занимаешься тем или иным проектом, либо нет. Мы не принимаем никакого участия в управлении, поэтому и комментировать нечего.

– Звали ли вас в народный фронт или «Правое дело»?

– Таких предложений я не получал, да и толку от меня никакого, ничего в политике не понимаю.

Другие газовые игроки

«Итере» и «Нортгазу» повезло меньше, чем «Новатэку». До прихода в «Газпром» Алексея Миллера «Итера» была вторым в России продавцом и производителем газа в России и СНГ. А потом стала сдавать позиции. Не удалось объединиться с «Новатэком» или продать долю тому же «Газпрому». Постепенно «Итера» вернула «Газпрому» почти все ключевые активы. Фархад Ахмедов остался в бизнесе. Но ценой завершения его конфликта с «Газпромом» пять лет назад стала безвозмездная передача монополии 51% акций «Нортгаза». «Новатэку» даже удалось приобрести активы, ранее принадлежавшие «Газпрому», – 25,5% «Северэнергии» и 51% «Сибнефтегаза».

Философия богатства

На вопрос, каково быть богатым в России, Леонид Михельсон ответил: «Некомфортно оттого, что мало времени остается на простое общение с друзьями, близкими, на простые человеческие радости, и чем дальше, тем этого времени все меньше».