РАССЛОЕНИЕ: Новые космополиты

По мере развития глобализации, подпитываемой совершенствованием разных видов коммуникации, транспорта и усилением транснациональных корпораций, развивается и социальный класс космополитов. У этих граждан мира постепенно формируются общие привязанности и общие свойства, благодаря которым они становятся больше похожи друг на друга, чем на соседей в своих странах.

Недавно на ежегодном званом ужине, куда приглашаются гости Йельского университета, приезжающие со всего мира, я поймал себя на странном ощущении. Ни один из этих людей не казался мне чужаком, хотя практически все они были иностранцы. Общаться с ними было легче и естественнее, чем со многими американцами, с которыми приходится сталкиваться в повседневной жизни.

Конечно, класс космополитов – не новое явление. Еще 50 лет назад социолог Роберт Мертон описал в своей книге “Социальная теория и социальная структура” результаты наблюдений за влиятельными людьми типичного небольшого американского сообщества. Для исследования выбрали городок Ровере, Нью-Джерси, в котором было удобно изучать, как люди взаимодействуют друг с другом и как создается феномен влиятельности в человеческом коллективе.

Мертон обнаружил устойчивую структуру. Прослойка влиятельных людей Ровере оказалась четко разделена на “космополитически влиятельных”, тех, кто рассматривал себя как часть целого мира и в отношении к явлениям мира, и “локально влиятельных”, рассматривающих себя только как часть родного города и в отношении явлений местного происхождения. По мере того как Мертон и его ассистенты брали все новые интервью, эта разница казалась все более интригующей и значительной.

Мертон относил к “космополитам” не тех, кто обладал влиянием в других городах. Судя по всему, никто из самых видных или чем-либо примечательных горожан не был особенно прославлен за пределами Ровере. “Космополитизм” или “локализм” исследователи определяли через систему координат, привычную для данного человека. В разговоре на любую тему космополиты апеллировали к тому, что происходит в мире, ставили большинство обсуждаемых тем в глобальный контекст, в то время как локально влиятельные граждане упоминали в основном городские события и формировали свои мнения в контексте местных реалий.

“Космополиты”, как показывало исследование Мертона, как правило, стремились к успеху, основываясь на своих знаниях, тогда как “местные” больше полагались на дружеские, родственные и прочие связи. “Космополиты” равнодушно встречали новости о появлении новых обитателей городка, “местные” желали знать о новичках все. “Космополиты” часто занимали в органах местного самоуправления посты, отражавшие их опыт, знания и компетенции: они, к примеру, возглавляли местные комитеты здравоохранения, образования или жилищного строительства. “Местные”, в свою очередь, часто оказывались на должностях, которые они могли получить благодаря своей популярности в городе: пост мэра, главы или члена городского совета, комитета по дорожному строительству.

Космополитически влиятельных людей можно сравнить с узкоспециализированными медиками, локально влиятельных – с семейными докторами. “Складывается впечатление, что космополитически влиятельные личности завоевывают авторитет благодаря тому, что они знают, а локально влиятельные – благодаря тому, что они понимают”, – писал Роберт Мертон.

“Местные”, как отмечали ученые, говорили о своем городе с теплым чувством. Для них Ровере был уникальным городом и сообществом, и они часто признавались, что не намерены его покидать. Из общения с “космополитами” можно было заключить, что они готовы уехать хоть завтра.

Тенденции, когда-то зафиксированные Мертоном, сегодня, во времена глобализации, становятся все более ярко выраженными. Особенно поразительным я нахожу чувство “лояльности”, или чувство признания друг друга за равного, развивающееся между космополитами.

На упомянутом званом ужине мой сосед по столу, ученый из Намибии, расхваливал мне (к слову сказать, на свободном английском с безупречным произношением), как прекрасен отдых у него на родине, где я даже мог бы снимать или купить землю или дом. Я представил, что если когда-то соглашусь стать землевладельцем в Намибии, то мои интересы вольно или невольно могут прийти в столкновение с интересами местных жителей, и в этом случае мы с приятелем из Намибии – граждане разных стран, но оба космополиты – окажемся естественными союзниками.

Я задумался, почему же так получилось. Конечно, развитие технологий, особенно в области коммуникаций, сыграло свою роль. Но можно ли только прогрессом технологий объяснить то обстоятельство, что пропасть между космополитами и локально ориентированными людьми настолько увеличилась в наши дни?

Нужно признать, что люди сами выбирают, какую роль – космополита или местного – они хотели бы получить и сколько готовы инвестировать в первую или вторую жизненную позицию. Люди делают осознанный выбор в пользу космополитизма или локальной ориентированности в зависимости от своих талантов и ожидаемых выгод.

В XXI в. возможности информационной эпохи позволяют уже не только быть космополитом по духу, но и налаживать крепкие связи и поддерживать контакты с себе подобными. Эти люди активно делятся опытом: они напрямую общаются друг с другом, находясь в разных концах света. Многих из них объединяет знание английского языка, нового lingua franca.

Термин “глобальная деревня” был введен в обиход в конце 1960-х гг. канадским социологом Маршаллом Маклюэном, который просто констатировал возможности современного ему уровня развития средств связи. Но этот ученый не мог предсказать возникновения настолько спаянного класса космополитов, потому что в то время еще трудно было представить, насколько бурным будет развитие средств персональной коммуникации, которые позволяют космополитам завязывать контакты между собой из разных точек земного шара.

Космополиты становятся все богаче, и их благополучие – одна из отличительных особенностей класса. Так экономическое неравенство усиливает расслоение в современном мире. Пока это воспринимается спокойно, так как класс космополитов слишком аморфен, а его границы слишком размыты, чтобы стать мишенью для какого-либо социального движения. Не существует ни представителей, ни лидеров, ни какого-либо движения космополитов, которое можно было бы обвинить в растущем неравенстве глобального масштаба.

Но я опасаюсь за будущее. Как станет вести себя класс космополитов по мере усиления своей роли в мире? Как они будут относиться к тем, кто живет рядом? И самое важное, если “местные” проявят недовольство, к каким политическим последствиям это приведет?