ОТНОШЕНИЕ К ЖИЗНИ: Свобода от пораженчества
У Йельского университета, в котором я преподаю, как и у большинства университетов мира, есть капитал – эндаумент. Инвестиционным портфелем нашего эндаумента уже более 20 лет управляет один и тот же человек, Дэвид Свенсен. За эти годы университетский капитал вырос с $1 млрд до $18 млрд. Его среднегодовая доходность – более 17% в год, это самый высокий результат среди всех университетских фондов. И никаких признаков ухудшения: по результатам последнего финансового года, который заканчивается в июне, Свенсен заработал 22,9%.
Президенты Йельского университета приходят и уходят, а Свенсен остается. Он, пожалуй, сделал для университета больше, чем любой президент или профессор. В университете идеи, конечно, ценятся больше, чем деньги, но $18 млрд – отличное подспорье в создании благоприятного климата для множества новых идей. В университете сейчас учится 11 500 человек, т. е. на одного студента приходится более $1,5 млн.
Как это ему удается? Как Свенсен заработал для университета столько денег? Все удивляются – и не в последнюю очередь мы сами, преподаватели и сотрудники. В конце концов, многие здесь на своих лекциях рассказывают студентам о гипотезе эффективности рынков, согласно которой в течение продолжительного времени невозможно получать доходность выше той, что показывает рынок. И если кто-то на каком-то временном отрезке обыграл рынок, то ему просто повезло.
Данные, собранные исследователями, в общем подтверждают это. Например, в 2004 г. Брэд Барбер и Терренс Один из Калифорнийского университета, а также И Тсун Ли и Иу Цзанэ Лю из Национального университета Чэнчи изучили данные обо всех торговых сделках, проведенных в течение определенных периодов частными инвесторами на Тайваньской фондовой бирже. Исследование показало, что только 1% инвесторов получали прибыль – после вычета торговых издержек – в течение двух последовательных шестимесячных периодов, причем средняя прибыль была невелика – около $4000.
Отсюда легко заключить, что нет смысла даже пытаться обставить рынок. Но тогда вспоминаются такие люди, как Свенсен. Неужели его умение в течение 20 лет последовательно показывать результат выше рынка – просто удача?
Роберт Кийосаки, автор популярной в США серии книг об инвестициях “Богатый папа, бедный папа” (Rich Dad, Poor Dad), рассказывает о том, как по-разному повлияли на детей его собственный отец, образованный, культурный человек, и отец его друга, не имевший высшего образования и всего добившийся напором и практикой. Ученый папа был склонен к пессимизму и рассуждениям о тщете любых попыток достичь чего-либо в реальном мире. Неученый папа всегда говорил, что, ничего не предпринимая, ничего и не добьешься. Не бог весть какая мудрость, но неученый папа, в отличие от ученого, был богат.
Мне еще не приходилось встречать коллегу-профессора, который читал бы эту неученую книжку, но я часто вспоминаю о Кийосаки, когда я слышу от профессоров финансов разговоры об эффективности рынков и тщете любых попыток заработать реальной торговлей на них.
Между тем Дэвид Свенсен – ученый со степенью доктора экономики. Он окружен профессорами, но все разговоры об эффективности рынков не помешали ему каждый день попробовать и преуспевать.
Но есть и другие. Инвестиционные портфели Гарвардского и Принстонского университетов управляются почти так же хорошо. Управляющий гарвардским эндаументом Джек Майер 10 лет показывал доходность 15,2%, а эндаумент Принстонского университета при Эндрю Голдене получал в среднем 15,6% в год. Средний показатель Свенсена – 17,2%.
Свенсен написал две книги об инвестировании – одну для профессионалов, а другую для широкой публики. Признаюсь, что после их прочтения у меня не появилось чувство, что я все понял. Но есть несколько интересных вещей.
Одна из них – это его сосредоточенность на долгосрочности. Йельский университет позволяет Свенсену вкладывать средства на очень длительный срок и не мучит его ежеквартальными отчетами. Возможно, это позволяет ему больше сосредоточиться на долгосрочных фундаментальных факторах и делать инвестиции, которые в краткосрочной перспективе могут быть и не слишком впечатляющими. Впрочем, в действительности он равным образом преуспел как в краткосрочных, так и в долгосрочных инвестициях.
Отчасти успех Свенсена объясняется его установкой на “абсолютную доходность” (absolute return) – термин, который теперь подхватили многие в инвестиционном сообществе и который он ввел для обозначения необычных инвестиционных стратегий, таких, как арбитраж на слияниях и поглощениях, вложения в “слабые” бумаги. Он вкладывается и в нетрадиционные классы активов, в том числе в недвижимость, нефть, древесину, фонды прямых инвестиций и венчурные фонды. Мало кто из традиционных аналитиков отслеживает такое количество разных классов активов и понимает их. Так что Свенсен многого добивается за счет серьезного интеллектуального преимущества.
В этом отношении его подход резко отличается от подхода обычных частных инвесторов, которые одновременно вкладывают средства на короткий срок и пытаются обыграть самый переполненный рынок – рынок ценных бумаг.
Но я также думаю, что феноменальный успех Свенсена и таких, как он, возможен благодаря академической среде, которую так критикует Кийосаки. Проблема не в учености как таковой, а в пораженческом отношении.
Когда аналитический разум, приученный во всем доискиваться до истины, освобождается от неуверенности в себе и пораженчества, он способен на поразительные вещи. Зная Дэвида Свенсена, я могу засвидетельствовать, что он не безумный трейдер, пытающийся обставить рынок. Он умеет слушать и окружен большим количеством хороших людей с большим диапазоном навыков. И конечно же, он совсем не склонен к пораженчеству.