В России появляется все больше профсоюзных боссов нового типа

Игорь Дельдюжов, президент Шереметьевского профсоюза летного состава (ШПЛС), пришел в «Аэрофлот» в 1995 г. вторым пилотом пассажирского самолета Ту-134, а уволился из авиакомпании уже командиром Boeing 737 в октябре 2013 г. Перед ним стоял выбор: либо пойти в другую авиакомпанию командиром, либо остаться в ШПЛС, который он возглавил в 2011 г. Дельдюжов выбрал последнее.

На тот момент профсоюз добился доплаты летчикам «Аэрофлота» за 2011–2012 гг. за работу в ночное время и вредные условия труда. В 2013 г. суд обязал авиакомпанию выплатить всему летному составу около 1 млрд руб. Но работодатель попытался взять реванш, говорит Дельдюжов. В октябре 2013 г. были арестованы исполнительный директор ШПЛС Алексей Шляпников, вице-президент Валерий Пимошенко и член ревизионной комиссии Сергей Кнышов. Их обвиняли в вымогательстве 30 млн руб. у летного директора «Аэрофлота» Игоря Чалика – по версии следствия, в обмен на снижение требования по выплатам летчикам с 1 млрд до 400 млн руб. Судебный процесс длился 2,5 года и закончился обвинительным приговором Шляпникову, Пимошенко и Кнышову. С зачетом времени, проведенного осужденными в следственном изоляторе и под домашним арестом, их отпустили на волю. По словам Дельдюжова, прокуратура подала в Мосгорсуд апелляционную жалобу на пересмотр приговора, сочтя его слишком мягким. Адвокаты осужденных тоже подали апелляцию с требованием оправдания подзащитных. Как сообщили в пресс-службе «Аэрофлота», весь положенный 1 млрд руб. компания заплатила летчикам еще в январе 2014 г. По сути, ШПЛС одержал победу, пусть и высокой ценой.

В последнее время в России стали появляться профактивисты нового типа. Они не занимаются распределением путевок и материальной помощи и не стараются во что бы то ни стало подружиться с работодателем, а организуют людей на защиту трудовых прав. Их немного. По словам Дмитрия Кожнева, бывшего регионального представителя Межрегионального профсоюза «Рабочая ассоциация» (МПРА) в Калуге (помогал создавать профячейку МПРА в «Пежо Ситроен рус»), профсоюзами, входящими в Конфедерацию труда России (КТР), руководит около 100 председателей. Но хорошо обу­ченных и активных лидеров нужно минимум 1000, замечает он. Крупнейшее объединение – Федерация независимых профсоюзов России (ФНПР) количество освобожденных активистов-профессионалов (получающих зарплату не на предприятиях, а в профсоюзах) не раскрывает.

Не спасать, а управлять

Желательно, чтобы лидер был из рабочей среды (иначе его не станут слушать), имел обостренное чувство справедливости, был юридически подкованным, знал, как организовать пикеты, митинги и забастовки в соответствии с законом, обладал красноречием и умел вести переговоры. «Поднимать людей на борьбу – самое сложное в нашей работе», – признается Кожнев. Работники предпочтут удовольствоваться уступкой работодателя – небольшим повышением зарплаты или выходным пособием, чем устроить забастовку, замечает президент КТР Борис Кравченко. В прошлом году, например, на заводе «Фольксваген груп рус» в Калуге сотрудникам, уволенным по соглашению сторон, компания выплатила отступные в 3–6 окладов, вспоминает Дмитрий Трудовой, председатель первичной профсоюзной организации МПРА на «Фольксвагене». Большинство до сих пор сидят дома без работы, но убедить их объединиться и восстановиться на заводе невозможно, рассказывает Трудовой.

Работодатели всеми силами мешают работникам объединяться. В авиации, по словам Дельдюжова, существует правило незакрепленных экипажей, когда командир каждый рейс летает с разными вторыми пилотами и работники лишаются возможности заводить друг с другом дружеские отношения.

Задача профсоюзного активиста – не защищать пассивных работников, а помогать им отстаивать права самостоятельно, считает Трудовой. Поэтому профактивисты занимаются просвещением рабочих. Трудовой вспоминает, как в 2011 г. на заводе «Фольксваген груп рус» сварщикам два дня подряд не выдавали кожаные нарукавники. Люди получали ожоги, а руководство говорило, что надо подождать, пока заказанные нарукавники привезут на завод. Тогда профсоюз объяснил работникам, что они имеют право не выходить на работу. «Как только возникла угроза остановки сборочной линии, администрация сразу нашла нарукавники», – вспоминает Трудовой. В компании «Фольксваген груп рус» на вопрос о том, действительно ли в 2011 г. был такой случай, не ответили.

Другая функция профсоюзных лидеров нового типа – создание первичных профорганизаций и вербовка. «Люди, готовые к борьбе, находят нас сами», – рассказывает Кожнев. Но профсоюзные руководители не бездействуют. Они находят в соцсетях работников заводов и знакомятся с ними. Профсоюз также засылает на предприятие своих активистов, которые устраиваются туда на работу и информируют о настроениях людей.

Школа боевых искусств

«Когда споришь с работодателем, нужно это делать убедительно, и рядовые пилоты проникаются к тебе большим доверием», – поясняет Дельдюжов. Активисты КТР проходят тренинги по организации первичных ячеек, ведению переговоров, стратегическому планированию, организации информационных кампаний.

Самая полезная учеба – за рубежом. В 2009 г. Трудовой прошел тренинги в Федерации нидерландских профсоюзов (FNV) и там узнал о концепции активного профсоюза. Иностранные коллеги учат, что даже юристы в профсоюзе должны быть особенными: уметь оценивать коллективные мероприятия не с точки зрения закона, а с точки зрения наиболее эффективной организации мероприятий, рассказывает Трудовой.

В ФНПР обучение профактивистов поставлено на конвейер. По словам Светланы Демидовой, представителя Академии труда и социальных отношений (учрежденной ФНПР), образование ведется по нескольким уровням – от начальных курсов для впервые избранных профсоюзных лидеров до аспирантуры. В школах профсоюзного актива на предприятиях ежегодно учится от 1 млн до 1,5 млн профсоюзных активистов (всего в ФНПР 20,7 млн членов). По мнению председателя МПРА Алексея Этманова, ФНПР дает хорошее системное образование, но ежегодно обучение у них проходят одни и те же профактивисты.

«Программы ФНПР учат избегать коллективных действий, – рассуждает Кожнев. – Например, на семинарах по ведению переговоров учат, как найти компромисс с администрацией завода и как объяснить рабочим, что компромисс для них – лучший вариант». У ФНПР нет достаточного боевого опыта, на основе которого можно создать школу воспитания активных профсоюзных деятелей, соглашается директор Центра социально-трудовых прав Елена Герасимова. В ФНПР, замечает она, приглашенные эксперты передают знания, а не конкретный опыт. ФНПР на вопрос, как федерация учит активной борьбе, не ответила.

Затраты на подготовку членов профсоюзов составляют 6% бюджета профсоюзной организации (как первичной, так и общероссийской). В 2016 г. бюджет аппарата ФНПР составил около 200 млн руб. А фонд членских взносов всех профсоюзов, входящих в ФНПР, при 20,7 млн членов, которые отчисляют по 1% от зарплаты, и средней зарплате по России около 36 200 руб. составляет примерно 89,9 млрд руб. То есть теоретически они могут тратить на обучение порядка 5,4 млрд руб. в год. КТР, у которой около 2 млн членов и гораздо меньше денег, учит в первую очередь активистов тех профсоюзов, где количество членов растет быстрее всего.

День босса

«Мой рабочий день начинается в 9 утра и заканчивается поздно вечером, – рассказывает Кравченко. – Приходится вести переговоры с работодателями и властями, отслеживать нарушения прав рабочих, стоять вместе с коллегами на проходных предприятий и раздавать листовки». Дельдюжов работает по 12 часов в сутки. Он контролирует работу помощников, исполнительного директора ШПЛС, юриста и бухгалтера, общается с руководством «Аэрофлота», участвует в совещаниях министерств, судебных заседаниях, проводит беседы с летчиками. «Наша работа такая же, как и у многих других руководителей, и перегрузки такие же», – считает Кравченко. Только зарплата профсоюзных боссов (см. врез) значительно ниже, чем у гендиректоров компаний.