Ришар Милль: «Средняя розничная цена часов Richard Mille – 170 000 евро, сейчас марка находится в сегменте, где больше никого нет»

Француз Ришар Милль в часовом бизнесе уже три десятка лет и нашел для своей марки, которая появилась в 2001 году, уникальную рыночную нишу: очень дорогих и очень узнаваемых часов. Сегодня средняя розничная цена Richard Mille – 170 000 евро, причем выпускает такие часы Милль не десятками и даже не сотнями – а тысячами. В умении продавать часы так дорого и в таких количествах с ним не может сравниться никто – включая самые авторитетные швейцарские марки.

– Нет. Я «неюбилейный» человек. Помнится, на свое 50-летие я оказался в Японии и вовсе забыл про свой день рождения. А что касается марки Richard Mille, то она уже больше не ребенок, но все еще подросток. (Смеется.)

– Честно скажу: 15 лет назад я и представить себе не мог, что марка может оказаться на том уровне, где она сегодня – с такими финансовыми результатами и с такой силой бренда. И что я cмогу уделять почти все свое внимание вопросам творческим, не думая о финансах. Поскольку наши продажи очень хорошо сбалансированы между Европой, Америкой и Азией. [В то время как многие марки сделали ставку на Китай], я всегда говорил, что наши продажи в Китае не должны давать нам более 5% совокупного оборота. Поэтому у нас нет проблем. Наш потенциал по-прежнему высок: мы только начинаем в Германии – а это большой рынок. Марка Richard Mille уже доказала свою легитимность.

– Продажи 2015 года – 185 млн евро, мы выпустили чуть меньше 3300 часов. В этом году, я думаю, продажи будут 215–220 млн евро, сделаем около 4000 часов. Доналоговая прибыль в прошлом году составила около 70 млн евро. Прибыль реинвестируется: большие объемы производства мне не нужны, а вот вертикализация – нужна, у нас две фабрики. Плюс мы продолжаем активно инвестировать в новые разработки и в коммуникации.

– Мы продолжим инвестировать в собственные разработки – будущий рост связан с нашими собственными калибрами. Но и партнерство с Renaud et Papi и Vaucher мы сохраним.

При этом объемы нашего производства в сравнению с другими в любом случае останутся небольшими: Patek Philippe делает 60 000 часов в год, Audemars Piguet – 40 000. Я хочу оставаться в рамках 5000–6000 часов в год. Я не хочу менять позиционирование Richard Mille. Потому что марка сейчас находится в сегменте, где больше никого нет: средняя розничная цена часов Richard Mille – 170 000 евро. Возможно, только совсем маленькие нишевые марки, но из крупных – никого.

– (Смеется.) Я отвечаю за все и занимаюсь всем.

– Мой друг Доминик отвечает за производство. Я тоже занимаюсь производством – решаю, какие модели в каком количестве будут производиться. Это очень важно, так как спрос на наши часы превышает наши производственные мощности – не только на мужские, но и на женские. В некоторых бутиках – в Париже, в Лондоне – продажи женских часов уже дают 30% оборота, а это, по сути, только две модели – RM07 и RM37. Часы производятся нашей компанией Valgine. Мы практически все компоненты делаем сами, за исключением совсем экзотических, например деталей из сапфира или углепластика. Причем наше производство очень гибкое, мы можем быстро перестраивать наши машины, реагируя на спрос. И выпуская часы лимитированными сериями.

– Когда я вижу, что какие-то другие марки начинают за мной повторять, я обычно переключаюсь на другое. Я предпочитаю быть пионером, а не ведомым.

– Переговоры веду всегда я! Я нахожу это очень важным. Поскольку, безусловно, в этих проектах присутствует креативная составляющая. Но также очень важна и человеческая. Я люблю работать подолгу с одними и теми же людьми. Я очень верный.

– Чем сложнее, тем мне больше нравится. Но вот с Airbus все сложилось проще простого. Я сразу сказал управляющему директору Airbus Corporate Jets Бенуа Деффоржу: «Я не хочу, чтобы контракт был больше 7-8 страниц – все, что больше, я просто не читаю. Надо сконцентрироваться на главном, на сути нашего сотрудничества». И мы сделали контракт на 8 страницах.

– Мы связались с Йоханом всего за 15 дней до начала Олимпийских игр в Лондоне. И очень быстро сделали очень лаконичный договор. Йохан – потрясающий человек. 20% дохода от продаж этих часов идет в его благотворительный фонд для детей из неблагополучных семей.

– (Смеется.) Мне все говорят: «Ришар, у ручки перо выдвигается за 10 секунд. Кто будет ждать столько при подписании контракта?» А я отвечаю: «Подписание контракта – это момент торжественный, нужно его продлить». Я специально задумал так, чтобы перо у ручки выдвигалось за 10 секунд: не люблю, когда что-то происходит одномоментно.

– Непосредственно в России мы продавали мало, хотя русских клиентов у нас много. Наша проблема в том, что спрос превышает предложение, и его сложно удовлетворить. Поэтому необходимо сохранять благоразумие: если приходить в Россию, то надо иметь соответствующий ассортимент, открывать бутик.

– Конечно! Россия – важный рынок со сложившейся культурой.

– (Смеется.) Нет, он же сказал, что это подарок его невесты. Этому помешать нельзя.

– В любом случае 95% клиентов Richard Mille – бизнесмены. Хотя есть, конечно, и политики, которые любят красивые вещи, в том числе и во Франции, – и даже левые политики!

– Из-за того что у наших часов нет циферблата, подделывать их сложно. Но подделки все равно случаются: ставят циферблат, на нем печатают якобы трехмерную конструкцию. Это очень плохие копии, но проблема все равно есть.

– Я пробовал подключаемые часы и отказался от них в прошлом году. Для меня это тоска: у них темный экран, их нужно каждый день подзаряжать... Хватит с меня и мобильного телефона – вокруг нас уже слишком много информации. Единственное, что меня заинтересовало в подключаемых часах, – это учет того, сколько шагов я прохожу каждый день. Но теперь я уже знаю, что мне нужно сделать, чтобы проходить 10 000 шагов в день, так что такие часы меня больше не интересуют. Но что забавно: согласно недавнему исследованию предпочтений молодежи 18–30 лет, проведенному Гарвардской школой бизнеса, самым желанным часовым брендом для них является Richard Mille. Я и подумать об этом не мог: мне казалось, они должны были бы мечтать об Apple Watch или TAG Heuer Connected Watch. Хотя, с другой стороны, я вижу очень много молодых людей, которые приходят в наши бутики и просят каталоги наших часов.

– Дело в том, что за все время с момента основания марки мы сделали всего около 25 000 часов. Так что на вторичном рынке их мало. И ко мне обращаются люди, которые говорят, что хотели бы купить б/у модели Richard Mille прошлых лет, но не могут найти их на вторичном рынке. А люди, которые решают продать свои Richard Mille, делают это с прибылью – дешевле, чем стоят нынешние новые Richard Mille, потому что цены мы повышаем, но с прибылью по сравнению с теми ценами, за которые они часы покупали.

А вообще для меня лучший комплимент, когда человек покупает часы Richard Mille и потом их носит, а не хранит в сейфе.

– Сейчас у нас 30 бутиков по миру, думаю, к тому моменту будет 45–50 – во всех главных городах мира. А годовой объем производства – между 7000 и 10 000. Средняя цена часов будет снижаться – и уже снижается, поскольку по мере роста производства доля самых сложных и дорогих часов снижается, но все равно останется выше 100 000 евро.

Есть много знаменитых марок – не буду называть их имена, – которые значительно увеличили свое производство. Мы не хотим идти по этому пути. Теперь, когда у марки есть серьезная репутация, я легко мог бы сделать «экономичный» механизм и продавать такие «коммерческие» часы Richard Mille десятками тысяч в год, но я ни за что не хочу такого.