Впервые опубликована рукописная тетрадь Николая Некрасова
Профессор МГУ Михаил Макеев рассказал, зачем это нужно нам
На страницах «Грешневской тетради», заполненной в основном в Грешневе, наследном имении поэта, впервые появились поэмы «Несчастные», «Тишина», «Коробейники», стихотворение «Крестьянские дети», фрагменты и наброски к другим сочинениям. Все это – наброски, зачеркивания, записи на полях – воспроизведено в факсимильной части книги; во второй дано ее зеркальное отражение в печатной транскрипции, помогающей разобрать почерк автора. Рукописи классиков публикуют давно и успешно, их записные книжки – отдельными изданиями – никогда. В выработке принципов подобных изданий и заключалась одна из основных задач публикации «Грешневской тетради» (Ярославль: «Академия 76», 2015) – оригинал ее хранится в рукописном отделе РГБ, – которую и взял на себя один из главных на сегодня специалистов по Некрасову, автор новаторской книги о нем «Поэт и предприниматель», профессор филологического факультета МГУ Михаил Макеев (издание осуществлялось при поддержке музея-заповедника «Карабиха» и историко-культурного комплекса «Вятское»).
– Специалисты получают доступ к рукописям, за которыми не нужно будет ездить в рукописный отдел РГБ в Москву. Для них же – полный свод вариантов по последующим рукописям и изданиям. Для читателя простого, интересующегося поэзией вообще и поэзией Некрасова, – это редкая возможность увидеть рукописи хорошо известных произведений, заглянуть в творческую лабораторию поэта. Мы хотели бы дать возможность простому читателю испытать эмоции, какие испытывает ученый, текстолог, исследователь. Одно и то же стихотворение, читаемое по современной орфографии в книге и по рукописи, написанной рукой автора, производит совершенно разное впечатление: во втором случае вы как будто слышите голос автора, устанавливаете близкий контакт с миром его фантазии, с его вдохновением и его мучительной работой над строками, казалось бы появившимися уже готовыми.
Охотник
Грешнево, наследное имение Некрасова, в котором и заполнялась «Грешневская тетрадь», было любимым местом охоты. Охотился он преимущественно на птиц, но иногда и на медведя. Чучело убитого медведя стояло в его петербургской квартире, еще одного медведя поэт подарил Академии наук.
– Проще всего, конечно, сказать, что ему повредила советская идеология. Это отчасти так и есть. Но важно понять, что, видимо, эта идеология не просто заклеймила его своим лобзанием, но и лишила Некрасова какой-то тайны, загадки, подобной той, которая привлекает исследователей и читателей в творчестве, например, Тютчева или Достоевского. Он кажется простым, ясным и прямолинейным. Это ощущение обманчивой ясности и исчерпанности может быть разрушено только интересными работами, прежде всего по поэтике Некрасова, новыми интерпретациями его творчества. Его нужно вернуть в исследовательскую традицию, нужно, чтобы крупные исследователи заинтересовались им, – тогда заинтересуются и читатели, и студенты. Отчасти этим желанием заинтересовать исследователей и читателей также вызвана эта публикация.
– Да, и, думаю, примерно по тому же самому, хотя есть, на мой взгляд, исключение в лице Достоевского. Девятнадцатый век представляется исчерпанным, герметичным. Литература, написанная в этом веке, не ставит перед современным читателем актуальных вопросов (так часто представляется простому читателю, а публичные спикеры часто стремятся такую точку зрения поддержать), не говорит о его жизни. Попытки актуализировать классику очень часто превращаются в морализаторские проповеди под девизом «литература должна учить»: добру, справедливости или, упаси бог, христианским идеалам. Литература XX в., не уступая предшествующей по степени талантливости, часто гениально воплотила опыт, еще не ставший для нас абсолютным «прошлым». Сравните чувства, которые вызовет у публики неординарная трактовка событий Отечественной войны 1812 г. и эпизодов Гражданской или Второй мировой войны. Естественно, и литература, говорящая об этом, пробуждает в современном человеке больше ярости и боли. Мы никак не можем революцию вытолкнуть из нашего сознания, так же и Мандельштама и Цветаеву. Однажды это кончится, и Мандельштам спокойно встанет на полки как безобидный и мало интересный классик.
– Не раскрывая пока секретов, могу сказать, что основной задачей было не только показать творчество поэта как остро актуальное, способное и сейчас ставить перед читателем проблемы круче Достоевского, не только проиллюстрировать строки предметами, но и вызвать у зрителя сильный эмоциональный отклик, открыть посетителю доступ к самому нерву творчества Некрасова, страстям, разрывающим его тексты. Мы хотим, чтобы выставка и притягивала, и шокировала публику, вызывала противоречивые эмоции и мысли, как и сама поэзия Некрасова. Она будет очень современной по языку, по художественным средствам, но при этом мы надеемся сохранить верность подлинному духу творчества Некрасова.
– Он, я думаю, поразился бы тому, насколько это похоже на то, что сам издавал. Но не уверен, что сам стал бы издавать сейчас толстый журнал. Некрасов был чрезвычайно чуток к актуальным, востребованным публикой формам и форматам. Не исключаю, что он предпочел бы делать интернет-издание, может быть, какой-то сайт, что-то более современное.