На экраны выходит мистическая «Тельма»

Робкая, воспитанная в абсолютной богобоязненности девушка Тельма приезжает в большой норвежский город, поступает в университет, начинает изучать биологию. Каждый вечер ей звонят родители и допрашивают: а что ты будешь есть на ужин? А почему так поздно пришла домой? А как вообще прошел день? Не то чтобы хорошо они проходят, эти дни: однажды в читальном зале Тельма сталкивается с симпатичной брюнеткой и у нее немедленно начинается эпилептический припадок, во время которого об окна библиотеки разбиваются птицы. Отлеживаясь поздно вечером дома, Тельма мечтает встретить брюнетку еще раз – и вдруг видит ее у своей двери: что-то заставило девушку проснуться и прийти к полузнакомой студентке, да еще и с двусмысленной обольстительной улыбкой.

Врачи делают анализы, проводят обследования и говорят Тельме, что нет, у нее не падучая, а какие-то психогенные приступы, похожие на эпилептические. Специалисты не до конца могут объяснить их природу – а уж тем более постоянное присутствие птиц, которые, когда Тельму колбасит, вьются вокруг примерно как вороны в бекмамбетовском «Ночном дозоре». Впроброс замечается, что английское seizure (припадок) происходит от to seize (захватывать, овладевать) и что раньше припадочных считали одержимыми злой силой. Отец продолжает звонить Тельме и задавать странные вопросы. Еще из пролога фильма мы знаем: он хотел убить ее, когда она была маленькой, уже направил ей в висок охотничью винтовку, но в последний момент пожалел, решил, что сможет контролировать ее «особенности», прибегая к менее радикальным способам, таким как таблетки и религия.

Об особенностях Тельмы зритель – как и она сама – узнает постепенно, но ясно, что в ней кипит нечто, с чем она не очень-то может справиться. Если не бояться спойлеров, то она сама себе Золотой шар, как у Стругацких в «Пикнике на обочине»: ее желания исполняются, но не все, а только настоящие, страстные, по-детски искренние, идущие из глубины сердца. Мораль Золотому шару неведома, и воля тех, кто рядом с ним, не имеет никакого значения: если человек чего-то по-настоящему хочет, это произойдет. Если пожелает от кого-то избавиться – его враг тут же станет трупом. Если захочет кого-то в себя влюбить – влюбит и сексуальную ориентацию объекту желания сменит. Если захочет наказать себя – заболеет раком.

Йоакима Триера, дальнего родственника знаменитого Ларса Триера, с его предыдущими работами, «Осло, 31 августа» и «Громче, чем бомбы», ценили на Каннском фестивале (но не то чтобы высоко: в конкурсные программы брали, а призов не давали). Про «Тельму» он с улыбкой говорит, что в ней «задрипанный артхаусный режиссер выбирается на свет», т. е. снимает «зрительское» жанровое кино. Главный источник вдохновения, конечно, Стивен Кинг. Триер настаивает, что его интересовала в первую очередь «Мертвая зона», но это немного странная попытка отвода глаз, учитывая, сколько общего у Тельмы с Кэрри, а у родителей норвежки – с матушкой несчастной американской девочки, совсем не умевшей контролировать свою ярость.

Довольно легко интерпретировать «Тельму» как антирелигиозный фильм о том, как родители, сами зажатые в тисках предрассудков, и дочку держали в ментальных кандалах, а потом она вжух! – и освободилась, чтобы вприпрыжку поскакать навстречу новой жизни. Открыла свое подлинное «я», смирилась со своей природой, обрела счастье и т. д. Это уже сделали некоторые критики, не заметив, что по интонации хеппи-энд «Тельмы» слегка напоминает последние минуты «Ребенка Розмари» Романа Полански (еще одного источника вдохновения Триера, о котором он не устает напоминать в интервью): у заглавного героя все хорошо, но у остальных причин для радости нет. Тельма осознала силу своих потаенных желаний (хотя не факт, что стала им полной владычицей) и, похоже, теперь будет рассудочно манипулировать чужой волей и расчищать себе дорогу. Что юная ведьма сделает с новообретенной свободой и какие последствия это принесет окружающим – Триер не знает. Но, во всяком случае, отца ее, с таблетками и религиозным воспитанием, понять может.

Автор – специальный корреспондент «Комсомольской правды»