Чего боятся студенты-медики

Смерть – это наркотик: однажды попробовав, герои «Коматозников» не могут остановиться и увеличивают дозу. Одна, две, три минуты, кто больше? Чему их учат на факультете – дело десятое (анатомию там проходят параллельно с клинической практикой, чтобы всякий зритель с уважением подумал: медицина!). Зато в подвале стоит бесхозный томограф в идеальном состоянии. Туда-то и затаскивает однокурсников пытливая Кортни (Эллен Пейдж), задумавшая эксперименты с клинической смертью.

Разряд – пациент мертв, сканируем мозг. Интубация, адреналин, разряд – пациент снова жив. И не просто жив, а словно бы вернулся отдохнувший и с магнитиками. Суровые педагоги не нарадуются: студент, побывавший на том свете, полон знаний, безошибочно ставит диагнозы и интуитивно выбирает лучшую тактику лечения. Семен Семеныч, у вас не закрытый, а открытый перелом!

Радость длится, однако, недолго: выясняется, что у смерти есть побочные эффекты. За вернувшимися начинают гоняться немытые и нечесаные призраки, иногда с колюще-режущими предметами. Так по замыслу режиссера Нильса Ардена Оплева выглядит чувство вины, которое накатывает на студентов-медиков после посмертного опыта.

Серьезный кинокритик, разумеется, должен вспомнить «Коматозников» (1990) Джоэла Шумахера с Джулией Робертс, Кифером Сазерлендом и Кевином Бейконом. А затем пуститься в рассуждения, почему раньше трава была зеленее и сколько можно делать ремейки. Но вместо этого я позволю себе лирическое отступление, маленький мемуар. О том, чего боится студент медицинского института.

В общем-то почти ничего. Так что не смешите нас призраками, не имеющими представления о гигиене и санитарии. Студент и даже студентка-медичка не одарены чувствительностью. Уже на третий месяц изучения анатомии они рядом с трупом или отдельными его частями спокойно бутерброды жуют, изголодавшись вследствие дороговизны столовой. Но не одарены они, как правило, и любопытством – успеть бы осилить программу; куда там стремиться к горизонту и заглядывать за грань. Но в одном новые «Коматозники» совершенно правдивы – ради лучшего усвоения материала начинающий медик готов на всё. Ибо есть все же вещь, которой он боится пуще смерти и уголовной ответственности. Это экзамен.

Поэтому логично, что герои фильма страшно воодушевляются, приобретя на том свете дополнительную память и великолепное клиническое мышление. Нелогично, что видят они там какую-то светящуюся рождественскую ерунду, когда все хорошо, и проваливаются в унылый неспецифический кошмар, когда что-то идет не так.

Не то, все не то! Совсем другие вещи должны доставлять радость студенту в медицинском хорроре. Ведь как было в нашей студенческой жизни накануне госэкзамена зимой второго курса – примерно в те годы, когда в видеопрокатах появились оригинальные «Коматозники»? Лучшим новогодним подарком считался утыренный с кафедры «влажный препарат» – хорошо проформалиненный мозг или бережно завернутый в несколько слоев марли продольный распил черепа с мягкими тканями. Особо слабоумные и отважные тащили в общежитие предметы побольше: помню, у однокурсника на балконе хранилась целая нога и он без вопросов одалживал ее всем нуждающимся.

Простите, увлекся: теплые, сентиментальные чувства вызвали у меня новые «Коматозники», хотя фильм, будем честны, так себе. Если б ремейк делал я, за героями гонялись бы доценты кафедры анатомии, требуя показать, где у покойного был мускулюс кремастер.

В прокате с 23 ноября