В фильме Даррена Аронофски «мама!» все величественно, как в Библии

Слушай, я не понял одного: а почему она все время пьет эту желтую фигню?

– Я не знаю, меня тоже этот вопрос мучает.

– А почему Эд Харрис так кашляет в унитаз?

– Так ведь ему ребро удалили, вот он и кашляет.

Это нормальный разговор двух кинокритиков после просмотра «мамы!». Собственно, фильм Даррена Аронофски и рассчитан в первую очередь на такие разговоры людей, истолковывающих его Замысел. А что если поймать во ржи обычных зрителей, условных парня и девушку? Они же могут в субботу вечером случайно купить билет в кино на «фильм ужасов с Дженнифер Лоуренс». Их необходимо предупредить, что «мама!» – не голливудский жанровый фильм, а лютый артхаус, способный испортить им и субботний вечер, и отношения; аллегория творчества; высказывание о природе отношений Автора и его Жертвенной Музы, причем Автор – это, конечно, сам Аронофски (в каком-то роде «мама!» – это его «8 1/2»).

В первом же кадре мы видим девушку, сгорающую в пламени и смотрящую в камеру отчаянным взглядом. Затем появляется Хавьер Бардем, держащий в руках Магический Кристалл. Он устанавливает его в специальный подкристалльник, и сияние озаряет сгоревший дом: из пепла возрождаются стены, обои и кровать, на которой просыпается Дженнифер Лоуренс. Встав и оглядевшись, она зовет: «Малыш?!» – и идет искать Бардема.

Бардем здесь рядом. Он, как выясняется, поэт в затяжном творческом кризисе. В кризисе и Лоуренс – она вроде бы красит дом, но, нанеся на стену то один, то другой мазок, замирает и скрючивается от непонятного спазма, который можно унять, только приняв некую желтую микстуру.

Вдруг – стук в дверь. Кто там? Это пожилой дядечка (Эд Харрис), думавший, что Бардем с Лоуренс сдают комнаты. Следом приезжает его жена (Мишель Пфайффер), которая немедленно напивается и начинает в крайне вульгарной форме выспрашивать у Лоуренс, почему они с Бардемом еще не завели ребенка.

У героев нет имен, но внимательный зритель уже может смело называть Эда Харриса Адамом, а Мишель Пфайффер Евой – благо скоро прибегут их сыновья, поссорятся и один убьет другого. Кто-то из гостей на поминках сломает раковину и вызовет потоп. В опустевшем доме Лоуренс задаст Бардему отчаянный вопрос: «Как у нас могут быть дети, если ты со мной не спишь?», и они наконец обнимутся, непорочный свет зальет экран, наутро сияющая Лоуренс скажет: «Я беременна!», а Бардем прямо в голом виде рванется наконец писать Поэму.

Это пересказ первой части, а дальше будет еще история человечества после Потопа (все, что было до, – черновик Творца, в раздражении смятый и выброшенный), будут бои в Сирии и прямые отсылки к Новому завету.

Даррен Аронофски с абсолютной уверенностью (явно пришедшей после периода боязливости, прикосновений к водичке большим пальцем ноги) сравнивает себя с Богом, Богу на смех. Он осмелился. Он все-все освоил и обо всем, что накипело, решил поделиться: и мыслями о Христе, и об отношениях с музой, и о людях; у него расцветает невероятно сложный и многослойный символизм. Последний раз такой выброс у Аронофски произошел лет десять назад на фильме с подходящим названием «Фонтан», где он сам для себя и для двух с половиной забредших в зал несчастных пытался сформулировать ответы на главные вопросы Жизни, Вселенной и всего остального; казалось, что он потом успокоился, но куда там – таких пытливых не успокоишь.

Один трогательный момент: у него ведь в реальной жизни роман с Дженнифер Лоуренс. Лоуренс сейчас играет его музу, готовую сгореть на алтаре Творчества и отдать свое сердце Творцу, чтобы он переместил его в новую девушку и, поплакав, нашел в ней новое Вдохновение. (Иными словами – фильма не будет без актрисы, по-настоящему влюбленной в режиссера.)

Конечно, давно ходили слухи, что актерские способности Дженнифер Лоуренс значительно превосходят умственные, но, чтоб так по-человечески подставляться (варианты: отдавать сердце на сжигание, проявлять актерское самопожертвование), нужно совсем не понимать мужчин в целом и своего бойфренда в частности. Все уже разыграно, и когда Аронофски будет ее бросать, можно будет обойтись без лишних слов. Ты муза, девочка, ты все это уже играла – теперь давай гори.

Как вообще такие красивые девушки связываются с такими некрасивыми режиссерами? Как героиня Дженнифер Лоуренс могла выйти за пожилого морщинистого героя Хавьера Бардема? «мама!» и на это не дает ответа, но видно, что Аронофски ставил для себя этот вопрос, ставил и ставил, решал и решал. И мучился, как подлинный Художник.

Автор – специальный корреспондент «Комсомольской правды»