Татьяна Баганова впервые за пять лет поставила авторский спектакль для своей труппы «Провинциальные танцы»

В сегодняшнем мире Татьяна Баганова так же отвечает за российский современный танец, как Алексей Ратманский – за наш классический балет, Дмитрий Черняков – за оперную режиссуру, а Теодор Курентзис – за музыкальный цех. И так же, как они, в России она каждый день должна доказывать свое право на существование. Поэтому «Баганова-конвейер», почти два десятилетия бесперебойно выдававший в Екатеринбурге ежегодные премьеры, созданные для труппы «Провинциальные танцы», несколько лет назад остановился. После совершенной в своей метафорической многозначности и красоте «Сепии» по мотивам Кобо Абэ, выпущенной в 2011 г., Баганова поставила собственную версию «Весны священной» в Большом театре, совместно с саунд-драмой Владимира Панкова – «Сказку» и с петербургским театром АХЕ – «Меру тел». Но на авторскую постановку в своей труппе финансовых возможностей не было – «Провинциалы» в последние годы жили благодаря грантам, выданным на сотрудничество с европейскими хореографами. Благодаря им труппа сохранила отличную форму и зрителей – екатеринбургский ТЮЗ, где она традиционно выступает, всегда заполнен.

Самой Багановой восстанавливать контакт с публикой было, вероятно, непросто. Она даже не стала давать название своему новому спектаклю и предложила зрителям найти свои варианты, на афишах оставив лишь слово «премьера», а в программке напечатав рабочее название «Объективная реальность, данная нам в ощущениях».

Ощущения Багановой всегда метафоричны и отточены, как формула. Но все ее элементы зритель обычно должен обнаружить сам. В новой постановке она дает наводку еще до начала спектакля, рассказывая, что отправной точкой для него послужила басня «Стрекоза и муравей» в ее трансформациях от Эзопа до Крылова. Восемь танцовщиков – это четыре пары «стрекоз и муравьев». Но их существование вовсе не баснословно предсказуемо. В мире, визуально напоминающем созданный Андреем Шишкиным индустриальный антураж для багановской «Весны священной» с его все пронзающими трубами (художники – Вера Соколова, Ярослав Францев, световой дизайн Максима Сергачева), жизнь монотонна и рутинна. Черная униформа «муравьев» напоминает прозодежду 1920-х, движения одного эхом размножают весь спектакль остальные, складывая печальную повесть о жизни без событий. Появление «стрекоз» врывается в нее лучом света в темном царстве. Эти существа не ограничивают себя и со страстью, не ведающей об оторванных крыльях, бросаются в дуэты и друг с другом, и с «муравьями».

Шлемы, напоминающие намордники рапиристов или пчеловодов, странные удлиняющие конечности «трубы» – лишь экзотический колорит для хореографических конструкций и всего спектакля, повествующего отнюдь не о жизни насекомых, а о попытках сосуществования нас и других. Найти общий язык придавленным к земле, надежным в своей тяжести «муравьям» и легким, полетным, переменчивым и не боящимся высоких поддержек «стрекозам» непросто. После долгой паузы в общении со зрителем Баганова, вероятно, нуждается в уверенности, что ее зритель – тот, кто не отрывает крылья стрекозам и не приделывает пропеллер муравьям. Поэтому она и просит его вывести новую мораль старой басни, которую возьмет названием своего спектакля.