В книге Фаины Сонкиной «Юрий Лотман в моей жизни» опубликована переписка филолога с бывшей сокурсницей

Филологов много, а Лотман один. Масштаб его личности таков, что все, что бы он ни написал, интересно не только ученым.

Переписка с Фаиной Семеновной Сонкиной – едва ли не самое неожиданное в его наследии. Около 200 писем, открыток и телеграмм Юрия Лотмана (1922–1993) сохранилось в архиве однокурсницы по Ленинградскому университету, который они окончили в 1947 г.; знакомство возобновилось 20 лет спустя. Начавшаяся переписка вскоре привела к встрече, после чего отношения развивались стремительно и продолжались до смерти тартуского ученого. В подробности были посвящены лишь близкие друзья; в семьях Лотмана и Сонкиной знали о происходившем, но во многих письмах, особенно ранних, видны попытки «шифроваться», долгие годы корреспонденты оставались на «Вы». В апреле 1991-го, когда Сонкина переехала в Канаду, Лотман напишет: «У нас с тобой не переписка в настоящем смысле, а так... ауканье от сердца к сердцу».

В новой книге помимо эпистолярия (92 письма Лотмана впервые увидели свет) печатаются фрагменты дневников Сонкиной и ее воспоминания «Юрий Лотман в моей жизни». Это прежде всего любящий взгляд на Лотмана не как на ученого, но как человека. Сонкина делает акцент на его привычках и принципах, проявлявшихся в быту. Ей важно, что «личную смелость Ю. М. ставил выше научных достижений», что тот был «человеком решительных поступков». При этом, пишет мемуарист, «робость тоже была Юре свойственна, но он скрывал ее. Борясь с нею, преодолевая ее, он воспитывал себя с самого детства. В детстве боялся змей («все приматы ненавидят змей, так что я не исключение...»). Чтобы преодолеть в себе этот страх, специально пошел в кружок юннатов и там возился со змеями.

По его словам, на фронте до 1943 г. он вел себя неразумно, бросаясь в самое пекло. Побудительные причины те же – преодоление страха. Только после поумнел и стал осмотрительнее».

Академическое сообщество препятствовало его официальному признанию. Как-то Сонкина спросила однокурсника, ставшего членкором АН: «Как же Юру не выбрали в академики?» А он: «Если бы выбрали Юру, всех, включая и меня, надо было бы разогнать». Лотмана избрали членом британской, норвежской, шведской и эстонской академий, но прокатили на выборах в советскую и российскую. Это не мешало коллегам понимать, с личностью какого масштаба они имеют дело.

В книге нет именного указателя, что может расстроить историков филологии. Но, может, так даже лучше: в итоге остаются два главных героя, и этот краткий именной указатель целиком уместился на обложке.

Сонкина Ф. С. Юрий Лотман в моей жизни: Воспоминания. Дневники. Письма / Сост., подготовка текста, вступ. статья М. В. Сонкиной; коммент. Б. Ф. Егорова и М. В. Сонкиной. – М.: Новое литературное обозрение, 2016. 416 с.