Фестиваль Dance Open в Петербурге собрал сливки мирового балета

От Манюэля Легри до Ольги Смирновой
Манюэль Легри сохранил превосходную форму
Манюэль Легри сохранил превосходную форму / Стас Левшин / Dance Open

Dance Open, возникший 15 лет назад как скромные весенние балетные мастер-классы для всех желающих, постепенно превратился в парад планет. В этом году среди лауреатов приза Dance Open оказался Манюэль Легри – один из главных «птенцов Нуреева», давно распрощавшийся с собственными танцами и успешно развивающий менеджерскую карьеру на посту худрука балета Венской оперы. Авторитет Dance Open сейчас таков, что ради фестиваля Легри на один день вновь вернулся на сцену – исполнил фрагмент из балета Ролана Пети «Летучая мышь», блеснув обаянием, французским шармом и – вопреки всем представлениям о летучести балетной формы – идеально ровными строчками шене, искрящимися рондами и прочей чисто французской бриллиантовой крошкой. За что был удостоен приза зрителей. Обладателями Гран-при Dance Open стали Семен Чудин и Ольга Смирнова – молодая прима Большого, взглянуть на мощный восход которой приезжают в Россию критики из Парижа и Лондона. А распределением наград на этот раз ведал Ханс ван Манен – 83-летний автор «голландского чуда», стоявший у руля то Национального балета Нидерландов, то Нидерландского театра танца и превративший эту крошечную страну в один из оплотов современной хореографии. Под его руководством в жюри объединились такие эстетические противоположности, как борец за отечественную духовность Борис Эйфман и молодой немецкий пересмешник Кристиан Шпук, знаток европейской неоклассики Алексей Мирошниченко и экстравагантный канадец из Штутгарта Эрик Готье. В это же время мастер-классы съехавшимся на фестиваль детям из Канады, Франции, Японии, Голландии, с Филиппин давала Ирма Ниорадзе, незабываемая Жар-птица Мариинского театра, сейчас приземлившаяся в Высшей школе танца Розеллы Хайтауэр в Ницце. А в привезенном спектакле Пермского театра оперы и балета «Ромео и Джульетта» Кеннета Макмиллана можно было увидеть Гэри Эвиса, чья скрупулезность жестов и лишенная котурнов естественность выглядят воплощением британской актерской школы.

Из Петербурга в Москву

Эстафету Dance Open в мае подхватывает Benois de la Danse – самый старший из балетных фестивалей в России (он существует с 1992 г.), также вручающий собственный международный балетный приз. По традиции он проходит в Москве в Большом театре и длится два дня.

Dance Open, существующий в реалиях столицы классического балета, в последние годы успешно расширяет представления петербуржцев о возможностях танца. В этом году в фестивале приняли участие труппа из словенского Марибора, которую можно назвать постоянным партнером Dance Open, и еще один знакомый гость – балет дрезденской «Земперопер».

42-летний румын Эдвард Клюг, в прошлом сезоне вошедший в элитный клуб постановщиков в Нидерландском театре танца, уже полтора десятилетия работает над созданием собственной эстетической системы в танце. «Пер Гюнт», поставленный на сборную музыку Грига, стал воплощением этой эстетики. Его пластический язык не только накладывает мораторий на пуанты, но пытается свести к минимуму классическую лексику, доверяя тяжелой как камень поступи и согбенному телу. Все жизненные перипетии Пера Гюнта балет воспроизводит довольно бодро. Но философия Ибсена остается за пределами спектакля, самые запоминающиеся метафоры которому обеспечивает не хореография, а сценография Марко Япеля с ее опоясывающей сцену дорогой-кругом и шалашом-трансформером.

Другой взгляд на танец предложила труппа из Дрездена, ведомая экс-ассистентом Форсайта Аароном Уоткиным. Она привезла программу недавних одноактных премьер, в которой лидировали «Танцсюита», поставленная Алексеем Ратманским на музыку всегда дающего ему необходимый заряд Рихарда Штрауса, и «Кактусы» Александра Экмана, победоносно шествующие от Голландии до Новой Зеландии. И хотя эти хореографы работают в несравнимых стилях, они в одинаковой мере заинтересованы возможностями самого танца. И азбучные движения рождают иронично-куртуазные образы в балете Ратманского и доходящие до сарказма танцевальные реплики Экмана, словно в благодарность хореографам за доверие.