Соль Габетта и Айнарс Рубикис привезли европейский стиль

Петербургская филармония не часто балует своих завсегдатаев по-настоящему интересными концертами и оригинальными программами. Однако нынешний симфонический вечер обещал стать исключением: в качестве солистки была заявлена Соль Габетта – несмотря на молодость, она уверенно занимает одно из самых верхних мест в мировой иерархии современных виолончелистов, а за пультом заслуженного коллектива республики, Первого филармонического оркестра, утвердился Айнарс Рубикис – многообещающий дирижер из поколения 30-летних, в творческом багаже которого победа на престижном конкурсе им. Малера и художественное руководство Новосибирским театром оперы и балета, в котором он, в частности, выступил как музыкальный руководитель нашумевшей постановки «Тангейзера».

С первых же тактов ранней увертюры-фантазии Чайковского «Фатум» стало ясно, что Рубикис обладает точным и ясным жестом, мыслит на редкость структурированно. Даже рыхлая форма фантазии обретала логику и смысл под руками Рубикиса.

Соль Габетта сыграла сольную партию в Концерте Сен-Санса просто превосходно. Ей удалось увлечь даже невозмутимых музыкантов оркестра. Видимо услышав, как стильно и виртуозно играет тоненькая как веточка Соль, им стало неловко играть бесстрастно – и они хоть и не сразу, но включились в совместное музицирование. А Габетта демонстрировала захватывающе ясную фразировку и идеальную интонацию.

Аргентинская виолончелистка с русскими корнями приезжала в Петербург и раньше, но это было очень давно: впервые ее пригласил в Северную столицу сам Мстислав Ростропович, собиравший оркестр из виолончелистов. Петербургская публика, конечно, успела ее забыть. Стоит ли удивляться тому, что Большой зал филармонии (БЗФ) был заполнен на ее концерте едва ли наполовину? Публика в массе своей никогда не слышала ни о Габетте, ни о Рубикисе, хотя оба обладают международной известностью. Симфонический концерт в БЗФ в очередной раз показал, как велик разрыв петербургской филармонической жизни с мировым музыкальным контекстом. И завсегдатаи филармонии, и организаторы филармонических концертов едины в одном: они нисколько не любопытны в отношении актуального музыкального процесса.

После фантазии «Фатум», в которой молодой Чайковский впервые прикоснулся к теме рока, логично было бы ожидать, что во второй части концерта исполнят Четвертую симфонию. Но нет, Рубикис предпочел Первую сюиту, шесть частей которой представляли антологический срез всего творчества Чайковского. В «Интродукции и фуге» явственно послышались мрачные вихри «Франчески да Римини»; «Интермеццо» фактурно и мотивно предвосхищало угрюмый «Романс Полины». Игрушечно-стеклянное звучание «Миниатюрного марша» напомнило об аналогичном марше детворы в первой картине «Пиковой дамы». Именно в сюите особенности дирижерского почерка и артистической натуры Рубикиса проявились особенно отчетливо. Он трактовал музыку Чайковского как истинный европеец, отчего Чайковский у него выходил изящным по звучанию и не слишком страстным – по эмоциональному наполнению. Сознательно притушая эмоции, дирижер сообщал мелодическим линиям и спрятанным в толще оркестра подголоскам сугубую графичность. Некоторая холодность, сквозившая в интерпретации Рубикиса, искупалась безусловным мастерством: как-никак дирижер сумел построить славящийся своей строптивостью оркестр Петербургской филармонии.