Из Екатеринбурга на фестиваль «Золотая маска» привезли оперу Филипа Гласса «Сатьяграха»

Если сегодня в мире есть Вагнер, то это Филип Гласс. Кто еще способен на такое долгое дыхание? На такую величественную статику? Кто так владеет архитектурой мистериальности? Правда, в отличие от многоречивого Вагнера, у Гласса совсем немного нот. Он изобрел минимализм, в ряду немногих других композиторов, в 1960–1970-е гг. «Сатьяграха» написана в 1979 г., после того как главные свои музыкальные открытия Гласс, параллельно работая таксистом, грузчиком и сантехником, уже совершил. Теперь пришла пора признания – время написания партитур не только для собственного мобильного ансамбля, но и для больших оперных оркестров и традиционных оперных трупп. «Сатьяграха», впервые поставленная в Роттердаме в 1980 г., как раз такое произведение, в котором композитор выносит наработанную стилистику в большой оперный мир. Теперь его слушают уже не только адепты, а обычная публика, которая тихо припухает, слыша нескончаемые переборы одних и тех же нот, бесконечно возвращающиеся гармонические ходы и неостановимые престиссимо быстрых частей. Те, кто привык к классической музыке, модернизму или авангарду, с удивлением открывают магию повторов и удивительную значимость каждого простейшего, иногда банального элемента.

Вместе с расширением аудитории приходят большие темы. «Сатьяграха» – ни много ни мало опера о Махатме Ганди, духовном учителе человечества, а звучат в ней тексты из «Бхагават-гиты». Их поют на санскрите, языке непонятном, но певучем – недаром в древние времена стихи священной книги индуизма прямо-таки пелись. Впечатление они производят до крайности противоречивое: сегодня не знаешь, кому больше сочувствовать – великому воину Арджуне, который вдруг не захотел воевать с собственной родней, или мудрому богу Кришне, кто, аргументируя высокими материями, все-таки убеждает смущенного полководца распаковать стрелы. Архаический культ героизма соседствует в этих текстах с надмирными рассуждениями о бессмертии души, о превосходстве идеального над материальным. А музыке Гласса как будто все равно – она движется собственной логикой, для нее вечные тексты немногим менее условны, чем «до-ре-ми-фа-соль» – текст, который поется в предыдущей опере, «Эйнштейн на пляже».

Сцене между тем не все равно. Сюжет есть, хотя и не проявленный в диалогах – как если бы персонажи «Царской невесты», проигрывая мизансцены, вместо текстов своих партий страницами пропевали какой-нибудь «Домострой». Американским постановщиком Тадеушем Штрасбергером (он и режиссер, и сценограф) сюжет почтительно воспроизведен, хотя и прибавление смыслов имеется. Три акта посвящены трем великим людям, которые мечтали создать мир без насилия. В первом акте Ганди (его исполняет необыкновенно привлекательный Владимир Чеберяк, воплощение радости, человечности, но и и скрытой силы) находится на южноафриканской ферме имени Толстого – там царит идиллия, лидера окружают почтительные приспешники и соратницы в колониальных костюмах, открыточный Толстой тоже здесь, наблюдает, как сажают камыш. К концу акта атмосфера сгущается – люди с палками в пробковых шлемах на пункте регистрации индусов ведут себя откровенно жестоко. Во втором акте унижен гопниками сам Ганди – здесь его немым утешителем выступает Рабиндранат Тагор. Третий акт – акт Мартина Лютера Кинга: мы видим на экране (и даже, недолгое время, слышим сквозь музыку) его речь, тогда как на сцене уже творится прямое насилие, доходящее до убийства. Чем могут отвечать на это великий мироучитель и его паства? Твердостью, неучастием, терпением, надеждой. Добрая половина оперы написана для хора – и произведение американца становится похоже на многофигурную народную оперу («индийская «Хованщина» – пошутил в антракте коллега), а многие сольные эпизоды сами собой превращаются в тоскливые протяжные песни. Партитура Гласса, автономно-герметичная, вдруг входит в контакт с привычным и родным.

Труппа Екатеринбургского театра оперы и балета сделала невозможное, даже если признать, что для стопроцентного результата необходим более собранный, менее вибрирующий звук, особенно у женщин. Хор, усердно выполняющий мизансцены, являет образец точности и дисциплины. А главным героем постановки становится оркестр, исполняющий километры повторяющихся фигур сначала с тщанием, а к концу с тем родом вдохновения, которое приходит вместе со вторым дыханием после крайней усталости. В этом есть абсолютная заслуга дирижера – словацкого профи Оливера фон Донаньи, имеющего опыт исполнения музыки минималистов.

На фестивале «Золотая маска» обозначился спектакль-лидер. Впрочем, на фестивале многое еще впереди. Но как бы ни сложилась конкурсная интрига, удивление не забудется: выдающаяся партитура конца ХХ в., принадлежащая, без сомнения, пройденному историей музыки этапу, прозвучала как сегодняшнее откровение, в котором соединились нравоучение, нужное сегодня людям, и, самое главное, духовный урок, заботливо оставленный нам великими гражданами мира.