Изобретатель «Поп-механики» Сергей Курехин попал в классики

За свою недолгую жизнь Сергей Курехин (1954–1996) успел написать музыку к двум десяткам фильмов, записать сотни дисков и провести множество выступлений «Поп-механики» – однако музыкального наследия фактически не оставил. Не думая о том, что его творениям суждено пережить текущий день, он импровизировал, рисовал ноты на клочках бумаги, а то, что все-таки записывал, не хранил. Задумав приготовить программу из музыки Курехина, композитор и скрипач Алексей Айги совершил подвиг: расшифровал на слух с дисков и фонограмм фильмов полтора десятка композиций, среди которых есть основные курехинские хиты.

Айги моложе Курехина на 17 лет и никогда с ним не сотрудничал, но в его команду влились музыканты, участвовавшие в «Поп-механике» в конце 80-х – начале 90-х: трубач и композитор Вячеслав Гайворонский, контрабасист Владимир Волков и саксофонист Сергей Летов, чьи импровизации внесли в музицирование достоверную аутентичность. К ним присоединились сборный оркестр под названием Ad libitum, ансамбль «4-33», которым руководит Айги (в первом отделении исполнялась его собственная музыка), саксофонист Алексей Круглов, певица Екатерина Кичигина и вокальный квинтет N’Caged. Но на этот раз важно было не только кто, но и где.

Идея пригласить Айги с его проектом принадлежала руководству Большого зала консерватории. Сцена, еще недавно принимавшая участников Конкурса Чайковского, теперь исторгла грохот ударной установки, рев бас-гитары, плотный микрофонный вокал. Айги, со скрипкой в руках или без, уверенно дирижировал, иногда подкрепляя показ фирменным прыжком.

Ничего возмутительного в этом не было. Курехин и сам умел исполнить Баха на рояле, в равной степени как включиться в рок-группу, сыграть роль в кино или прочесть по ленинградскому телевидению повесть собственного сочинения о том, как в водах Невы появилась акула-педераст. Был ли Курехин академическим композитором? Нет, как не был ни джазменом, ни рок-музыкантом, ни попсовиком. Он не просто стирал грани между стилями, он переводил искусство в поведение и подавал пример другим. Люди это оценили и запомнили: Большой зал был полон, узнаваемые мелодии встречались овациями. Через много лет после смерти автора его жесты стали произведениями.