Чем заняты в Лондоне бывшие менеджеры ЮКОСа

Больше всего в этой истории Темерко расстраивает то, что “обвинительное письмо” в Генпрокуратуру, как он его называет, написал президент “Роснефти” Сергей Богданчиков (речь идет о заявлении в Генпрокуратуру от 24 июня 2003 г. № СБ-478, в котором Богданчиков просил проверить, не является ли мошенничеством вывод акций “Енисейнефтегаза“ со счета приобретенной “Роснефтью” Anglo Siberian Oil; копия есть у “Ведомостей”). “До этого момента с Сергеем у меня были очень хорошие товарищеские отношения, – говорит он. – Увидев это письмо в своем деле, поняв, что это политический заказ, я был очень расстроен из-за поступка Сергея. Мы знаем друг друга давно, мы были людьми из одного кляссера. Никаких объяснений я от него так и не получил” (официальный представитель “Роснефти“ Николай Манвелов, к которому обратились “Ведомости”, также отказался это прокомментировать).

Приготовились к ликвидации

В центре Лондона, в двух шагах от Пэддингтон-сквер, в современном многоэтажном здании на Истборн-террас находится офис ЮКОСа. 15-й и 16-й этажи этого здания много лет занимала британская “дочка” ЮКОСа Yukos Services UK. После ареста Михаила Ходорковского осенью 2003 г. Yukos Services стала лондонской штаб-квартирой компании – сюда устремились менеджеры ЮКОСа, спасаясь от российской Генпрокуратуры. Здесь они могли получить работу. Многие в офисе почти не появляются – только за зарплатой, рассказывает бывший сотрудник нефтяной компании. По его словам, для рядовых сотрудников ЮКОСа, покинувших Россию, последние три года офис остается единственным источником средств к существованию. Средства эти брались из остатков на зарубежных счетах компании и от продажи мелких зарубежных активов (например, сервисных компаний). В 2004 г. основной акционер ЮКОСа – GML (бывшая Group Menatep Limited) потратила $91,9 млн на благотворительность, говорилось в отчете группы о прибылях и убытках на апрель 2005 г. Большая часть пожертвований пошла на оплату юристов и содержание уехавших за границу бывших менеджеров, рассказывал “Ведомостям” в августе 2005 г. директор GML Тим Осборн.

После того как в августе прошлого года ЮКОС объявили банкротом и из компании уволился ее президент Стивен Тиди, лондонский офис совсем опустел. Теперь там тишина. В разгар рабочего дня корреспонденту “Ведомостей” удалось встретить лишь четырех сотрудников: русская девушка-секретарь и три англичанина-программиста, которые были явно удивлены появлению неожиданного посетителя.

С каждым годом денег на поддержку выделяется все меньше, сетует собеседник “Ведомостей”. “В ближайшие несколько месяцев лондонский офис ликвидируют и все его сотрудники останутся на улице. Что с нами будет, непонятно: возвращаться в Россию страшно, а найти работу в Лондоне невозможно”, – говорит он.

Люди здесь делятся на тех, кого Генпрокуратура преследует официально, и тех, кто, побеседовав со следователями, решил уехать из России, не дожидаясь обвинений, рассказывает другой бывший менеджер, живущий в Лондоне. Эта разница, по его словам, огромна – особенно если твоя фотография висит на сайте Интерпола.

В Лондоне сейчас порядка 40 бывших сотрудников ЮКОСа, в том числе большая часть топ-менеджеров компании. Не многие из них согласились встретиться с корреспондентом “Ведомостей“ – например, бывший зампред правления ЮКОСа и член Совета Федерации Николай Бычков объяснил, что занят подготовкой к Российскому экономическому форуму. Большинство признались, что боятся. “Люди уехали, чтобы о них забыли” – так сформулировал один из них.

Дмитрий Гололобов: “Студенты не спрашивают меня о бывшей работе”

Дмитрий Гололобов, 1969 г. р. В ЮКОСе с 1995 г., был руководителем юридического управления ЮКОСа, членом совета директоров ВНК. Обвиняется в хищении акций “Томскнефти” и других дочерних компаний ВНК и в отмывании. В международном розыске с 2004 г.

Если ты был сотрудником ЮКОСа, то найти нормальную работу в Лондоне практически нереально, подтверждает Гололобов. Англичане весьма щепетильны в вопросах юридической и финансовой безопасности бизнеса, а большинство уехавших из России обвиняются там в хищении и отмывании денег, некоторые объявлены в розыск Интерполом – все это фактически закрывает дорогу в западные компании, объясняет он.

Впрочем, его собственный пример это отчасти опровергает. Гололобов живет в Лондоне два года и семь месяцев. Его юридическая фирма Gololobov & Co находится на Бейкер-стрит. Она занимает две маленькие комнаты на втором этаже четырехэтажного кирпичного особняка. Места вполне хватает для нескольких сотрудников и секретарши-англичанки. “Я живу в 25 минутах ходьбы от офиса, очень удобно, – делится Гололобов, – хожу на работу пешком”. Но фирма – это социальный проект, а не коммерческий, уточняет он. Gololobov & Co должна была оказывать юридическую поддержку особо пострадавшим сотрудникам ЮКОСа. Средства на адвокатов и покрытие судебных издержек выделяли отдельные акционеры ЮКОСа – от подробностей Гололобов воздерживается.

Фирма не единственное, чем занят Гололобов в Лондоне. Он успел получить там образование по международному корпоративному финансовому праву и читает лекции по борьбе с легализацией и отмыванием в Вестминстерском университете. Еще Гололобов пишет статьи (последняя посвящена корпоративным аспектам дела ЮКОСа, выйдет в ближайшее время в New York University Journal of Law & Business), готовится издать уже написанную книгу, посвященную делу ЮКОСа, и работает над докторской диссертацией в Лондонском университете. “Возможно, я когда-нибудь смогу организовать консалтинговую фирму”, – мечтает он.

Изучают ли в британских университетах дело ЮКОСа, задаю вопрос я. Гололобов пожимает плечами: “Студенты не спрашивают меня о бывшей работе. Западные юристы и политологи – да, бывает”. На Западе, говорит он, делом ЮКОСа вообще интересуются в основном с политической точки зрения: отношений Россия – США – Великобритания.

Запад признает наличие политической мотивации в деле ЮКОСа, поэтому вряд ли кого-нибудь из юкосовцев экстрадируют, продолжает Гололобов, но и своими никто считать не будет. Многие, по его словам, живут надеждой на возвращение. Он и сам бы не отказался когда-нибудь вернуться в Россию, но, разумеется, никто не поедет, чтобы сесть в тюрьму. А последние процессы показали, что пощады не будет никому, говорит Гололобов, ни с кем из нас никто не собирается договариваться и возвращение [в Генпрокуратуру следователя по особо важным делам Салавата] Каримова – лишнее тому подтверждение: Вавилон должен пасть.

По словам Гололобова, после ареста Ходорковского в деле ЮКОСа никогда не было единого политического координатора – никто не хотел брать на себя ответственность за судьбы отдельных людей. “Мы все были честными наемниками – я и целый ряд моих друзей. Мы работали на ЮКОС более 10 лет, – говорит он. – Да, наемники воюют лучше других, пока им платят хозяева, и наемники всегда будут стоять за своих. Мы попали под общий политический каток. Но никто из нас не может положить голову на алтарь во имя неизвестно чего. Ни у кого нет понимания, за что мы можем бороться, кроме свободы друзей. В том виде, как это есть, – это не наша война”.

Рамиль Бурганов: “Если бы не Михаил Борисович, не знаю, что со мной бы было”

Рамиль Бурганов, 1961 г. р. В ЮКОСе с 1996 г. Был управляющим делами “ЮКОС-ЭП”, членом совета директоров ВНК. Обвиняется в хищении акций ВНК. В международном розыске с 2002 г.

“Если бы можно было вернуться, я бы на первый самолет – и в Москву, – вздыхает Бурганов. – Но здесь все-таки лучше, чем в лагерях Мордовии”. Бурганов в Лондоне уже почти шесть лет – его дело старше, чем у Ходорковского. Если бы у меня были деньги, которые мне приписывает Генпрокуратура, у меня не было бы столько проблем, говорит Бурганов.

Устроиться в Лондоне ему помогли знакомые англичане, нашли гостиницу. “Я тогда ни слова на языке не знал, пошел учить английский в школу, – рассказывает Бурганов. –У меня в России оставались жена и двое сыновей, а когда сыновья растут без отца, ничего хорошего. Только около года назад жена с младшим смогли ко мне переехать. Младший в колледже здесь учится. А вот старший не захотел ехать в Лондон, решил остаться в России”.

Бурганов не хочет рассказывать, как жил первые пять лет. “Работать я не мог, поскольку статус был не определен, только когда суд отказал в моей экстрадиции и я оформил постоянное пребывание, получил travel document”, – говорит он. Сейчас Бурганов дает консультации по административному управлению и параллельно учится на МВА в Вестминстерской школе экономики.

Недавно он купил в кредит “маленькую двухспальную квартиру” на западе Лондона. На ремонт, говорит он, денег нет, поэтому делает все своими руками. “Если бы у меня было достаточно средств к существованию, я бы наслаждался жизнью, а так все время приходится думать о том, что будет завтра, – переживает Бурганов. – Нет нормальной работы”. Его специальность востребована во многих компаниях, но собеседование о приеме на работу обрывается сразу же, как работодатель узнает, почему соискатель не может ездить в Россию. Кто в бизнесе доверит деньги человеку, если на родине его обвиняют в хищении и отмывании, задает риторический вопрос бывший управделами.

Однако самым большим ударом для Бурганова, по его словам, стало то, что его бывшие руководители, которые также позже покинули Россию, отказались ему помочь. “Никто из моих прежних начальников не захотел даже со мной встретиться, – возмущается он. – У меня не было ни денег, ни крыши над головой. Но люди даже к телефону не подходили, когда я звонил. Если бы не Михаил Борисович [Ходорковский], который, уже сидя в тюрьме, моей судьбой интересовался и помог мне, не знаю, что теперь со мной бы было”.

“Здесь каждый по себе и никто друг другу не помогает, – признает другой бывший менеджер ЮКОСа. – Казалось бы, несчастье должно сплотить людей, но не в нашем случае. Здесь друг друга знать не хотят. Это все потому, что компания раскололась еще задолго до атаки Генпрокуратуры”.

Бурганов рассказывает, что следователи пытались предложить ему сделку – через родственников передавали телефоны, но он даже перезванивать не стал: не хочет клеветать на бывших коллег. Да и вряд ли кто поверит гарантиям следователей после истории с Вальдес-Гарсиа, считает он (Антонио Вальдес-Гарсиа, гендиректор юкосовского трейдера “Фаргойл”, прилетел в Россию из Испании по приглашению следователей и был задержан уже в аэропорту. – “Ведомости”). “Я следователям готов правду рассказать, но им моя правда не нужна, им необходимо, чтобы я подписал что-то и сдал конкретных людей. Правду никто знать там не хочет”, – заключает Бурганов.

Александр Темерко: “Я был очень расстроен из-за поступка Сергея”

Александр Темерко, 1961 г. р. В ЮКОСе с 1999 г. Был заместителем председателя правления ЮКОСа. Обвиняется в хищении акций “Енисейнефтегаза”. В розыске с 2004 г.

Темерко покинул Москву одним из последних. В ноябре 2004 г. он, по его словам, уехал на операцию в Швейцарию, а когда выписался из клиники, узнал, что все правление ЮКОСа переехало в Лондон, и поехал туда на заседание. А вскоре стало известно о предъявлении обвинений по “Енисейнефтегазу”.

У Темерко виза инвестора: чтобы ее получить, надо инвестировать в британскую экономику не меньше миллиона фунтов, но права на работу эта виза не дает. По словам Темерко, он вложил деньги в National Grid, ВР и Centrica, а кроме того, заработал 30% годовых на индексе Доу-Джонса. У меня была иная стартовая позиция, признает Темерко. Но главное, говорит он, что со мной здесь мой самый близкий человек – сын.

Темерко считает, что в России он был бы более успешным человеком, но готов “начать почти все сначала” и в Лондоне. Он консультирует компании по ведению бизнеса в России, пишет статьи, посвященные проблемам российского бизнеса и экономики, в различные западные издания. Преподавать не собирается – это место уже занято Гололобовым, смеется он. Сейчас Темерко работает над книгой о банкротстве и распродаже активов ЮКОСа, которую собирается издать весной 2008 г. Эта книжка будет для английского читателя. Не все западные компании повели себя в соответствии с принципами, которым нас же и учили, комментирует он.

Сложно делать бизнес в Англии, рассуждает Темерко. Лучше инвестировать в уже существующие проекты и работать с той командой менеджеров, которая есть. К русским особый счет, каждая неудача, как у [сына бывшего банкира Александра Смоленского] Николая Смоленского – приобрел TVR и она обанкротилась, обсуждается в прессе.

Темерко не считает себя заложником дела ЮКОСа. “Настоящие заложники те, кто сел в тюрьму в России, а я делал выбор осознанно и не жалею, – объясняет он. – Когда смотрю на то, что происходит сейчас в России, понимаю, что мне было бы тяжело там жить в такой ситуации”. По его словам, он прекрасно понимал, что, если останется в команде Ходорковского, с ним может произойти все, что угодно. После ареста Платона Лебедева Ходорковский всех предупредил, что на компанию оказывается давление, оно будет только нарастать и кто боится, может уйти. Начальники должны были довести это до своих подчиненных.

В ЮКОСе Темерко отвечал за взаимоотношения с госорганами и после ареста руководителей компании – за переговорный процесс с властями, который получился неудачным, сокрушается он. “Я уверен, что в какой-то момент правительство и администрация хотели действительно договориться, – рассказывает Темерко. – Но затем они начали использовать переговоры, чтобы просто тянуть время. Я по наивности верил, что можно что-то исправить, разменять компанию на свободу ее руководителей”. По его словам, последняя возможность что-то изменить наступила перед вынесением Ходорковскому приговора, который судья читала две недели. Но потом было решено, что должно быть уничтожено все: и компания, и менеджеры.

Вернуться в Россию будет можно, когда произойдет политическая реабилитация ЮКОСа и его руководителей, уверен Темерко.

Юрий Бейлин: “Незачем создавать здесь клуб ветеранов ЮКОСа”

Юрий Бейлин, 1962 г. р. В ЮКОСе с 1996 г. Был заместителем председателя правления ЮКОСа, до этого – президентом “ЮКОС-ЭП”. Обвиняется в незаконном предпринимательстве. В международном розыске с 2005 г.

Бейлин живет в Лондоне два с половиной года. Как и многие бывшие сослуживцы, он очень скучает по России и хочет вернуться. О своей жизни рассказывает крайне неохотно. Мы договорились встретиться в Гайд-парке, это недалеко от места, где он живет. Бейлин выглядит очень усталым – последние полгода пришлось заниматься здоровьем. Сейчас он проводит большую часть времени с семьей, воспитывает четырехлетнего сына. Мальчик ходит в английскую школу, но дома разговаривают только по-русски.

В Лондоне Бейлин организовал консалтинговую фирму и планировал оказывать консультации по слияниям и поглощениям на российском рынке, но теперь, по его словам, это становится менее актуальным. Мелким бизнесом ему заниматься неинтересно. Он считает, что интересные и крупные бизнес-проекты могут быть только в России.

Бейлин говорит, что ему в Лондоне юкосовское прошлое не мешает – у людей, с которыми он общается, вопросов не возникает.

По его мнению, сотрудники ЮКОСа, живущие в Лондоне, делятся на три категории: жертвы по желанию, жертвы по глупости и жертвы по воле обстоятельств. Себя он, судя по всему, причисляет к третьей категории: Бейлин долгое время занимался конкретными производственными проектами, связанными с добычей нефти, а ситуацию в целом, по его словам, увидел, только когда был вынужден взять руль в свои руки в начале 2004 г. [став заместителем председателя правления ЮКОСа]. Он до последнего надеялся, что компанию можно будет сохранить, но “руками моря не остановишь”.

С бывшими коллегами Бейлин почти не общается, старается не жить воспоминаниями о ЮКОСе: “Тема умерла, и незачем создавать здесь клуб ветеранов ЮКОСа, – грустно шутит он. – Это не было нашей войной и не было нашим выбором”.