Юрий Исаев: «Мы достучались до правоохранительной системы»

В этом году у Агентства по страхованию вкладов (АСВ) едва не опустел фонд страхования вкладов – результат повышения страховки по вкладам, частых банкротств банков, рекордных выплат вкладчикам. Но Юрий Исаев уверяет: фонд не опустеет. Поможет ЦБ, самые рисковые банки будут платить повышенные взносы, чтобы наполнить фонд.

А еще АСВ рассчитывает на новый источник доходов – возврат имущества, выведенного из рухнувших банков беглыми банкирами. С Исаевым мы встречаемся в разгар нового скандала вокруг суда АСВ с бывшим владельцем Межпромбанка Сергеем Пугачевым. АСВ впервые добилось в другой юрисдикции ареста активов бенефициара обанкротившегося российского банка. Исаев рассказывает, почему, на его взгляд, Пугачеву не скрыть свое имущество, как агентство преследует беглого банкира и кто следующий на очереди.

– Разговор был не совсем такой. Мы ни у кого деньги не просили на наши юридические процедуры в Лондоне. Эти деньги берутся не из государственного бюджета и не из бюджета АСВ. Эти деньги выделяются из конкурсной массы Межпромбанка, у которого есть крупные кредиторы помимо ЦБ. И они взвешенно принимают такие решения, понимая, что в конечном счете, когда мы своего добьемся – а я в этом не сомневаюсь, – мы вернем в конкурсную массу больше средств, чем потратили на судебные процедуры. Мы рассматривали на заседании совета директоров сложившуюся ситуацию. История возврата активов Межпромбанка – это первая такая история в практике АСВ – показывает, что из-за того, что у бенефициаров банков-банкротов зачастую отсутствует значимое имущество в России, а если оно есть, добиться его ареста в российском суде крайне сложно, результативнее вести судебные разбирательства в других юрисдикциях. Поэтому мы спросили, как совет директоров отнесется к тому, что мы постараемся добиться привлечения к ответственности беглых бенефициаров банков в других юрисдикциях. Случай с судом с Пугачевым рассматривался как пример. А у нас таких беглецов достаточно.

Нет цели отправить кого-то в тюрьму

– Крупные случаи [бегства совладельцев] вы сами знаете – Банк Москвы, Мастер-банк, «Траст», «Пушкино».

– Мы сообщили совету директоров, что в случае с Межпромбанком у АСВ есть возможность судиться – кредиторы готовы выделять на это деньги из конкурсной массы. Но по ряду других банков-банкротов сразу получить такое решение комитета кредиторов будет сложно. В Межпромбанке кредиторы смогли договориться, потому что среди них нет физических лиц, там кредиторы – юрлица, они готовы нести определенные расходы. В то же время для кредиторов Мастер-банка или «Пушкино» эффективность выделения средств на услуги английских юристов будет не столь очевидна. Поэтому мы предложили совету директоров по таким случаям на начальном этапе авансировать услуги юристов за счет бюджета АСВ. И потом приходить в комитет кредиторов не с абстрактной идеей поиска каких-то активов, а уже с пониманием, что бывший бенефициар банка находится в такой-то юрисдикции, у него найдены такие-то активы и если мы добьемся их ареста и взыскания, то возврат в конкурсную массу составит такую-то сумму.

Совет директоров нас в этом поддержал. И сейчас мы работаем с адвокатами, детективами по ряду банков. Это серьезная и кропотливая работа. Первое, что мы пытаемся понять и выяснить, – где и у кого находятся активы. Просто так потратить деньги на юристов, а потом обнаружить, что никаких активов де-юре не существует, – это несерьезно. Мы не ставим перед собою цель отправить кого-то в тюрьму. У нас нет личной неприязни к бывшим собственникам банков. У нас задача – вернуть деньги в конкурсную массу. Как и в случае с Пугачевым – нам совершенно неинтересно, в какой стране он находится и чем занимается. 

– Десятки тысяч долларов и евро, которые нужно потратить, чтобы собрать первоначальный файл по каждому делу. Есть другая схема, по которой мы еще не работаем, но рассматриваем для себя. Существуют структуры – в Англии, в Швейцарии, в США, – которые берутся за свой счет подобные дела расследовать, искать активы, взыскивать их. В случае успеха они берут долю – 30–40% от возврата. Мы вообще не потратим ни копейки, но, наняв таких юристов, можем добиться определенных результатов. Мы пока изучаем, как это работает, и исходим из того, что если есть шанс вернуть деньги в конкурсную массу, то нужно его использовать в полной мере.

– Это результат работы санатора, который, выступая от имени Мособлбанка как потерпевшей стороны, обращался с заявлениями в правоохранительные структуры. Поскольку все заявления были обоснованны, следствие смогло реализовать это дело. 

Раньше проблема заключалась в том, что заявлений писали много, а до суда спустя многие годы доходило всего 3% от всех обращений. Большая часть этих дел закрывалась на стадии доследственных проверок.

Сейчас процент реализации этих дел – доведения их до суда и реальных случаев привлечения к ответственности – возрос. Практически по каждому факту отзыва лицензии, где есть вывод активов или преднамеренное банкротство, возбуждается уголовное дело, иногда не одно. И все они расследуются. Участились случаи задержания подозреваемых лиц еще на стадии следствия.

– И ЦБ раньше обращался, и мы обращались. Однако мы видим, что сейчас изменился тренд, отношение правоохранительной системы. Появилась и политическая воля, и воля руководителей ЦБ. Мы вместе с новым руководством Банка России достучались до правоохранительной системы. Сейчас появились реальные результаты от взаимодействия с силовым блоком.

Банк для нестандартных санаций

– В ряде случаев, связанных прежде всего с процедурами санаций, нам не хватает некоторых рыночных компетенций. Мы и раньше привлекали сотрудников «Российского капитала» для проверок. Например, когда речь шла о сложных продуктах, таких как потребительский кредит, когда следовало определять качество ссуды, исходя из истории поведения заемщика. Те методики, которые использовал регулятор при оценке сложных кредитных продуктов, не всегда соответствовали актуальным подходам. И «Роскап» всегда нам позволял дать более реалистичную оценку активов. Потом, правда, возникали сложности – оценки АСВ и оценки ЦБ зачастую не совпадали, поскольку мы более жестко оценивали активы. Но недавно ЦБ подготовил проект нового положения по оценке, в основу которого легли рыночные подходы. С учетом подходов, изложенных в этом положении, наше расхождение значительно сократилось, раньше оценки могли различаться вдвое, сейчас – на 5–7%. 

Кроме того, с участием «Российского капитала» возможно более широкое применение механизма передачи активов и обязательств. [При такой передаче] возникает нагрузка на капитал банка-приобретателя даже с учетом того, что ему дается оферта на возврат части активов ненадлежащего качества за живые деньги. Банк получает не только огромное количество вкладчиков, но и активы сомнительного качества. Спроса на подобного рода сделки на рынке мало.

– Мы хотели бы, чтобы «Роскап» выполнял эту функцию, потому что она реально позволяет нам экономить средства фонда. Пока схему не согласовали именно в силу того, что у «Роскапа» возникает нагрузка на капитал и регулятор не дает нам санкцию на нарушение нормативов. У ЦБ есть обоснованные опасения: понятно, что если мы дадим возможность банкам не соблюдать нормативы, то появится спрос. В связи с этим мы просим осуществить дополнительную докапитализацию «Роскапа», что позволит ему осуществлять меры по передаче имущества и обязательств и тем самым сформирует необходимый спрос. 

– Если оценка будет более реальная, то это, возможно, позволит в перспективе уменьшить потери. Мы исходим из того, что участие «Роскапа» в конкурсе будет заставлять остальных рыночных участников играть на понижение. Мы никогда не говорили о том, что «Роскап» должен стать единственным банком-санатором, это физически невозможно. Мы считаем, что в нестандартных ситуациях, связанных с санацией, в которых может не быть явной экономической целесообразности, но присутствует социальная значимость, этим мог бы заниматься «Роскап». 

– Исторически сложилось так, что, когда появляется паника среди населения, все сразу начинают забирать свои деньги из всех банков. И регулятору целесообразно рассмотреть возможность санации небольшого банка, где, возможно, финансовая помощь будет больше, чем лимит страховой ответственности АСВ, но это позволит остановить панику в проблемном регионе. Нам также приходится сталкиваться с ситуациями, когда в банках размещено большое количество государственных денег, а перспектива их возврата при отозванной лицензии нулевая. Из последних случаев – банк «Таврический», где наши энергетики уверенно разместили депозиты на нерыночных условиях. Или ситуация с Фондсервисбанком, где зависли большие остатки средств Роскосмоса. Здесь у государства свои интересы по сохранению денег, иногда по соблюдению определенной степени конфиденциальности. Нужен инструмент, который позволял бы АСВ и Банку России проводить санации, пусть и не на совсем рыночных принципах. 

Чтобы закрыть эту тему, скажу: сейчас обсуждаем вариант докапитализации региональных банков через «Российский капитал». Мы здесь исходим из того, что передавать деньги в региональные банки нам бы хотелось под дополнительным контролем.

– Изначально [на докапитализацию банковской системы по программе ОФЗ] был [выделен] 1 трлн руб., который был частично распределен среди федеральных банков. Перечень банков был утвержден правительством, и оставался резерв. По инициативе правительства часть денег из этой суммы – 162 млрд руб. – было решено передать компаниям, минуя банки. Возможно, потребуется больше средств. Правительство может принять любое решение и направить деньги на другие, более актуальные, по его мнению, направления. Кроме того, на первом этапе мы получаем согласие банка: банк должен был дать его до 1 июня. Это сделали не все [из федеральных банков]. 

– Мне сложно судить. Но два банка с заявками в АСВ не обратились до 1 июня. А еще по ряду банков мы пока не получили ответов от ЦБ о соответствии их требованиям программы. Как только мы их получим, у нас сформируется окончательная картина. 

Почему вырастает дыра

– На сегодняшний день дыра так сильно выросла только в Мособлбанке, где регулятору действительно пришлось принять решение о дополнительном выделении средств.

– В «Трасте» никаких решений о дополнительном финансировании не было принято. Единственный случай – Мособлбанк. Но мы изначально предусматривали возможность увеличения этой суммы. Совет директоров ЦБ заложил это в первом, базовом решении о финансовом оздоровлении Мособлбанка. Это не тот случай, когда начали санировать, провели дополнительные проверки и нашли еще дыру. Мы понимали изначально, что там из шкафа будут вываливаться скелеты и понадобятся дополнительные вливания. Но их масштаб оценить сразу было невозможно, и мы доложили совету директоров Банка России об этих рисках. Для того чтобы определить масштабы дыры, у нас ушел практически год. 

– В настоящее время выделена часть средств – 12,2 млрд руб. Эти деньги выделяются не сразу целиком, а после выполнения санатором определенных этапов плана участия АСВ. 

– Наша совместная с ЦБ позиция состоит в том, что если банк участвует в конкурсе [на санацию], то он несет определенные риски. Если процедура неконкурсная, тогда мы можем привлечь «Роскап», который находится под нашим контролем. Поэтому мы понимаем, что сейчас мы дадим деньги на пополнение ликвидности, на какие-то первоочередные нужды. Дальше будем тщательно проводить оценку, через полгода установим реальный размер бедствия и согласуем окончательную цифру. Но если банк уже вышел на конкурс, [то] только какой-то реальный форс-мажор может вынудить АСВ и регулятора пересмотреть фактические условия конкурса. Иначе это нечестно – сама по себе конкурсная процедура становится бессмысленной. Я против того, чтобы пересматривать итоги конкурса: так мы можем дойти до того, что любой санатор будет просить дополнительных средств. Но я не исключаю, что в некоторых случаях это допустимо, если санатор докажет нам, что произошло нечто такое, что нами изначально не оценивалось. 

– На санацию Банка Москвы агентство предоставило [заем в] 294,8 млрд руб. На сегодняшний день по итогам работы Банка Москвы с проблемными активами заем удалось частично досрочно погасить и задолженность банка перед АСВ составляет 269,7 млрд руб. Необходимость пролонгации обусловлена возникновением у Банка Москвы дополнительных убытков по ряду проблемных активов, а также [по] направлениям бизнеса, оцениваемым ранее как прибыльные.

– Деятельность АСВ предельно регламентирована в отношении банков. Вышел приказ ЦБ о проверке той или иной кредитной организации – мы проводим проверку, сообщаем результаты. Нет никаких документов, позволяющих нам юридически корректно заходить в пенсионные фонды. Как только будет юридический инструментарий, который позволит сотрудникам АСВ оценивать пенсионные фонды, тогда мы этим и займемся.

– Конечно, но это когда идет проверка на предмет вступления в систему гарантирования пенсионных накоплений. А если мы начинаем проверять банк и у него есть родственный фонд, который не является участником системы гарантирования, мы зайти в этот фонд не можем. Нам, безусловно, нужны такие полномочия, и мы этот вопрос перед ЦБ поставили. Надеемся, он решится довольно быстро. Потому что без этого всю картину оценивать сложно.

Фонд страхования вкладов не может закончиться

– Размер фонда на сегодняшний день составляет 112 млрд руб. (По данным источников «Ведомостей» на середину мая, в фонде было около 40 млрд руб., предстояли выплаты в размере 26,67 млрд и квартальные поступления в размере 18,8 млрд; с тех пор лицензии лишился еще десяток банков.) Мы оцениваем фонд с точки зрения потенциальных поступлений: остаток фонда, прогноз по поступлению взносов, поступления из конкурсной массы и фондирование Банка России. Исходя из вышеперечисленного – фонд не может закончиться, какие-то поступления всегда будут. 

– Мы с самого начала не считали, что будет какой-то существенный денежный эффект для фонда от этих дифференцированных взносов. Поступления могут вырасти на 3–5%. Это даст скорее воспитательный эффект – наиболее рисковые банки ставки снизят. Мы изначально предлагали совету директоров более серьезное повышение, по максимуму дифференцировать взносы.

– Если будет заключен хоть один новый договор вклада, или пролонгирован, или изменен хотя бы один старый договор по завышенным ставкам, думаю, что регулятор будет рассматривать это как основание для повышенных взносов. Оценивает регулятор, наша функция – установить ставки и донести эту информацию до банков. А принимать решение, кто какие взносы будет отчислять, – это функция ЦБ.

– Мы предлагаем базовую систему страхования вкладов не менять, она за 11 лет доказала свою эффективность. Сейчас не то время, чтобы заниматься реформированием механизма, реально действующего и ежедневно востребованного. Международный опыт однозначно показывает, что все франшизы и ограничения вредны для страхования вкладов любой страны. Поэтому я отстаиваю позицию АСВ о том, что реформа должна идти по линии модернизации взносов [банков] и не должна затрагивать вкладчиков.