Россия привыкает к стагнации

В ближайшие 1,5–2 года политические настроения в Кремле будут определяться приближающимися президентскими выборами 2018 г., это событие обозначит и сроки реализации важных экономических реформ, включая бюджетную, налоговую и пенсионную, считает главный экономист БКС Владимир Тихомиров. По всей вероятности, большинство противоречивых или политически неоднозначных предложений будут продвигаться Кремлем после выборов, ожидает он.

Российская экономика завершает двухлетний спад. Хотя он был относительно неглубоким – за 2015–2016 гг. чуть более чем на 4%, – потеряно намного больше.

Только на преодоление двухлетнего спада понадобится в лучшем случае три года, следует из прогноза Минэкономразвития. Лучший сценарий предполагает последовательный рост цены нефти до $55/барр. в 2019 г.: тогда экономика к началу 2020 г. вернется на уровень 2014 г. Но темпы ее роста замедлились еще до кризиса и в 2013 г. составили чуть более 1% при нефти почти вдвое дороже, чем в нынешнем оптимистичном сценарии Минэкономразвития. С 2010 г. темпы российской экономики стали хронически отставать от мировых (за исключением 2012 г.), в итоге за последние 10 лет накопленный разрыв стал более чем двукратным: с 2007 г. мировая экономика, по данным МВФ, выросла на 38%, а российская – менее чем на 16%. В первое десятилетие века Россия, напротив, росла в 1,5 раза быстрее, чем мир в целом, даже с учетом глубокого спада 2009 г.

Однако последние несколько лет перечеркнули и эти результаты. Исходя из данных МВФ, с 2000 по 2016 г. мировая экономика увеличилась на 89%. А российская – на 85,6%.

Проблемы низкого роста

В дальнейшем разрыв, скорее всего, будет увеличиваться: при росте мировой экономики около 3% в ближайшие годы потенциал роста российской ограничен, по расчетам МВФ и ЦБ, 1–1,5%, по оценкам Минэкономразвития – 2%. На рынках также доминируют ожидания весьма скромного роста России – на 1–1,5% в ближайшие два года, согласно консенсусу Bloomberg.

В последние месяцы закрепилась стагнационная динамика экономики, говорит руководитель направления анализа и прогнозирования ЦМАКПа Дмитрий Белоусов: «Мы в стагнации, долгой и липкой». Инвестиции стагнируют, товарооборот – вслед за реальной зарплатой – тоже; все основные рынки стоят. Причем в рознице с 2015 г. продолжается спад продаж продовольствия при стагнации продаж непродовольственных товаров: население разделилось – есть большой слой бедных, экономящих даже на еде, и более-менее обеспеченных, заключает Белоусов. За ростом неравенства стоят довольно грозные проблемы, отмечает он.

Тактически проблема в том, что при низких темпах роста ресурсов государства и общества не хватит на решение важнейших социальных задач, борьбу с бедностью и развитие инфраструктуры; стратегически низкие темпы роста означают, что ресурсов не хватит и на технологическую модернизацию производств, что приведет к постепенной потере технологических заделов, человеческого капитала, конкурентоспособности, к дестабилизации платежного баланса и курса рубля, перечисляет Белоусов.

Подготовительный год

2016 год стал переломным для денежно-кредитной политики: инфляция из-за слабого спроса и жесткой политики ЦБ опустилась на исторически минимальный уровень. Как ожидает Минэкономразвития, по итогам 2016 г. она составит 5,6%. Цель ЦБ – 4% в 2017 г. – впервые вошла в зону видимости. Но ее еще предстоит достичь, а самое главное – поддерживать на заявленном уровне. Достижение пока еще остается неочевидным (консенсус-прогноз Центра развития ВШЭ – 5% в 2017 г., Bloomberg – 5,1%, в том числе в IV квартале 2017 г. – 4,5%). В числе рисков, обусловленных внутренними причинами, как психологические – инерция инфляционных ожиданий, так и политические – увеличение бюджетных расходов.

Бюджетная политика вернулась спустя год перерыва к трехлетнему планированию. Подготовлен и утвержден план трехлетней консолидации бюджета для сокращения его дефицита к 2020 г. до 1,2% ВВП. Однако этот год в очередной раз показал, насколько непредсказуемой может быть бюджетная политика: под конец года расходы на оборону, несмотря на падение бюджетных доходов и жесткую экономию на всем, были повышены на 1% ВВП за счет увеличения дефицита бюджета. Реалистичность трехлетнего плана консолидации под сомнением, считают эксперты Центра развития ВШЭ: остаются риски повышения расходов (например, на оборону), вытеснения производительных расходов на образование и здравоохранение, недобора заимствований и доходов. Кроме того, решение сложных вопросов – сбалансированности региональных бюджетов, пенсионной системы, финансирования здравоохранения – перенесено на потом.

Прецедентом в 2016 г. стал отказ правительства от законодательно установленных социальных гарантий – индексации пенсий по инфляции предыдущего года. Слишком большой скачок инфляции в 2015 г. – на 12,9% – бюджет компенсировать не смог: каждый процентный пункт стоит ему около 36 млрд руб. С учетом разовой денежной выплаты в 5000 руб., которую пенсионеры получат в январе, индексация пенсий в 2016 г. составила лишь около 5,6% (в годовом выражении). С 2017 г. индексация пенсий по инфляции возобновится, однако прецедент вполне укладывается в новую тенденцию по ограничению социальных расходов и частичное их перекладывание на самих граждан, эти процессы будут нарастать. Так, индексация пенсий работающих пенсионеров приостановлена и на будущие годы, а формирование их прав в пенсионной системе занижено (за год работы им начисляется максимум 3 балла при максимальных 10 для прочих граждан); приостановлена индексация материнского капитала, ограничена – зарплат бюджетников. Минтруд поставил вопрос о самостоятельном финансировании формально неработающими гражданами своих расходов на медицинские услуги в системе ОМС, Минфин в очередной раз предложил повысить пенсионный возраст. В преддверии нового бюджетного цикла предлагались разные варианты как экономии на социальных статьях, так и повышения налоговой нагрузки на граждан (НДФЛ; «налоговый маневр» со снижением страховых взносов и повышением НДС – косвенного налога, фактически оплачиваемого потребителями).

Куда расти

Еще в 2011–2012 гг. правительство и Кремль выражали беспокойство по поводу замедления экономики, указывая в качестве желаемой скорости ежегодный темп в 4%. Это выше, чем рост мировой экономики, т. е. помогает сокращать разрыв в уровне жизни с развитыми странами; и это темп, который обеспечивает доходы бюджета, достаточные для развития и для выполнения социальных обязательств. Теперь, в условиях ограниченных финансов и медленного восстановления экономики, предусматривается лишь исполнение минимальных социальных обязательств, прогнозирует Минэкономразвития на три года вперед. Переход к стагнации породил неожиданный эффект – она угнездилась в головах: все долгосрочные официальные прогнозы ничего более 2% в год не обещают, удивляется Белоусов. Чтобы решать проблемы страны, нужен рост не менее 4,5%, утверждает он, когда темп опускается ниже, одни задачи приходится выполнять за счет других.

«Экономического развития нет, а министр экономического развития перед вами», – повинился перед инвесторами Алексей Улюкаев осенью 2013 г. Осенью 2016 г. экономика на какое-то время осталась и без министра экономического развития, арест которого стал одной из главных загадок года. Новому министру Максиму Орешкину поручено взяться за усиление роли министерства как центра предстоящих социально-экономических реформ. В преддверии выборов президент снова поручил подготовить план действий по повышению темпов экономики выше среднемировых; новая стратегия, которую под руководством Алексея Кудрина готовит группа экспертов с привлечением чиновников, должна быть готова к концу весны. Предыдущая – «Стратегия-2020» – выполнена менее чем на 30%, посчитал Центр стратегических разработок.

Структура экономики почти не изменилась со времен СССР, в ней доминируют сырьевой сектор и ОПК, а более половины населения страны напрямую зависит от государства как от главного источника доходов, замечает Тихомиров. Такие структурные недостатки делают российскую экономику зависимой от сырьевых рынков и от политических предпочтений в правительстве. Оба фактора трудно предсказуемы, как результат – почти полное отсутствие долгосрочных стратегий как у бизнеса, так и на самом политическом поле, считает Тихомиров. Время от времени появляющиеся стратегии постоянно переписываются или от них вскоре отказываются, то же самое можно сказать и о правилах ведения бизнеса в России.