Эмиссия для роста экономики

Уже с конца 2015 г. спад экономики может завершиться, но ее дальнейшую динамику – стагнация или умеренный рост – определит скорость восстановления инвестиций. Преодоление стагнации требует агрессивного государственного стимулирования экономики путем смягчения денежной и бюджетной политики, следует из экономического прогноза на 2015–2018 гг. Внешэкономбанка (ВЭБ), составленного под руководством зампреда ВЭБа и экс-замминистра экономического развития, отвечавшего за правительственный макропрогноз, Андрея Клепача.

Текущее положение экономики ВЭБ характеризует как кризис, вызванный внешними причинами – падением цен на нефть и санкциями. Выход из кризиса зависит от адаптации экономики к новым условиям и задействования внутренних сил роста. При этом санкции сохранятся на весь прогнозный период, что подразумевает почти полное отсутствие возможности займов на европейском и американском рынках, а цена нефти будет медленно восстанавливаться до $80/барр. в 2018 г., предполагает прогноз ВЭБа.

Нижнюю точку спада экономика пройдет в середине года, прогнозирует ВЭБ, сократившись за 2015 г. на 4,7% при среднегодовой цене нефти в $50/барр. – сильнее, чем при тех же условиях ожидает Минэкономразвития (минус 3%). При нефти в $60/барр. спад может быть меньше – 4,3%. Ускорение инфляции приведет к значительному спаду реальных зарплат (на 9,5%), обрушив потребление домохозяйств. Инвестиционный спрос сократится почти на четверть при опережающем спаде частных инвестиций (на 28%): из-за удорожания стоимости обслуживания долга (внутреннего из-за повышения ставок и внешнего из-за девальвации) располагаемая прибыль предприятий – основной источник инвестиций – сократится в 2015 г. на 1,6 трлн руб., или на 28% в реальном выражении. Реальный спад госинвестиций составит 20% даже с учетом инвестиций из средств ФНБ.

В дополнение к ухудшению внешних условий экономика попала под двойной внутренний пресс: ужесточение бюджетной и денежной политики – сохранение такой «двойной жесткости» может стать фактором стагнации, предупреждает Клепач. В 2016 г. экономика вернется к росту, но он не превысит 0,9% в среднем в 2015–2018 гг. По расчетам ВЭБа, запланированное ежегодное сокращение расходов бюджета на 5% выводит его в профицит к 2018 г.: это сверхжесткая бюджетная политика, которая не предполагает инвестиционных расходов в течение 2–3 лет, что сдержит рост экономики. Но ее наибольшие риски связаны с кредитным сжатием, усугубившим негативный эффект удорожания импорта и падения конечного спроса. Возникает угроза порочного круга, предупреждает ВЭБ: «высокие процентные ставки и низкая доступность кредита – ухудшение платежеспособности предприятий и сокращение производства – рост плохих долгов и падение прибыли банков – новая волна ухудшения кредитов».

В то же время даже при существующих внешних ограничениях у экономики есть потенциал ускорения роста, пишет ВЭБ: до 3,2% в среднем за 2015–2018 гг. Этот вариант предполагает запуск «количественного смягчения» для стимулирования роста кредитования и инвестиций. Необходимо более быстрое снижение ключевой ставки, фактически удвоение валового кредита банкам к 2018 г., ускорение роста денежной базы втрое по сравнению с прогнозом ЦБ (до более 30% в 2016–2017 гг.; см. графики). Дефицит сбережений населения необходимо компенсировать предоставлением инвесткредитов по более низким, чем на рынке, ставкам. Потребность в льготном кредитовании в 2015 г., по оценкам ВЭБа, – 550–700 млрд руб.

Необходимо задействовать и бюджетные механизмы, увеличив использование ФНБ, госинвестиций и вернув индексацию зарплат бюджетникам. Финансировать дополнительные инвестрасходы бюджета в прогнозе предлагается за счет ликвидации накопительных пенсионных взносов, что сократит дефицит ПФР и, соответственно, трансферт из бюджета.

Такой вариант может помочь не просто повысить темпы роста, но избежать многолетней стагнации, обеспечив за счет инвестиционного стимулирования темпы экономики выше мировых с 2018 г., говорится в прогнозе. При жесткой денежной политике не будет даже минимального роста экономики, говорит Клепач: проблема в несогласованности бюджетной и денежной политик, когда весь прирост эмиссии съедается финансированием дефицита бюджета. Такая конструкция дефицита – расходование резервного фонда – требует существенной дополнительной эмиссии или никакого роста экономики не будет, уверен Клепач.

Если назначать лечение без диагноза, то вреда может быть больше, чем пользы, замечает руководитель Экономической экспертной группы Евсей Гурвич: рост экономики упал еще до санкций и падения цен на нефть. Сбережений в экономике достаточно, проблема – отток капитала, без ее решения никакие количественные стимулы работать не будут, уверен он. Инвестиционный кризис начался еще до 2014 г., согласна гендиректор Центра развития ВШЭ Наталья Акиндинова. Но для институциональных мер и структурных реформ, которые нужны для реального улучшения ситуации, мало политических условий, говорит она: «Поэтому часть экспертов предлагает более традиционные, кейнсианские методы». Но реализация этих мер может вызвать ускоренный рост инфляции, замечает она, прогнозируемое ВЭБом замедление инфляции и достижимость ЦБ цели по инфляции в 4% после 2018 г. вряд ли совместимо с «количественным смягчением». Но главное – денежный стимул лишь увеличит отток капитала, поэтому данные меры потребуют ввести ограничения на движение капитала, что не способствует улучшению инвестиционного климата, заключает Акиндинова. Одним честным судом или улучшением работы полиции экономику не поднять – нужны меры по предоставлению ликвидности, возражает Клепач: «Если бы США могли обойтись без количественного смягчения, они бы обошлись. А мы хотим, чтоб [в текущих условиях] без дефицита [бюджета], без денег экономика росла, и желательно не ниже мировой, – так не бывает».