«Страны ОПЕК не могли договориться между собой с 2008 года»
Александр Новак рассказал, надолго ли в мире сократится нефтедобыча, о трениях с Украиной из-за цен на транзит газа и о налоговых новациях для компаний ТЭКаВ этом году в январе цены на нефть пробили $30 за баррель, спекулянты продолжали играть на понижение, российский бюджет, в котором нефтегазовые доходы – около 50%, оказался под угрозой. ОПЕК, которая до сих пор балансировала рынок при резком падении цен, только наращивала добычу и договариваться не собиралась. ОПЕК больше не регулятор, констатировал в конце 2015 г. главный исполнительный директор «Роснефти» Игорь Сечин.
В январе 2016 г. министр энергетики Александр Новак впервые публично заявил, что Россия может обсудить с ОПЕК балансировку цены. Отечественные нефтяники отреагировали скептически: Россия на регулирование мирового рынка никогда особо не влияла, наши компании не в состоянии быстро сократить или нарастить добычу, да и инвестициями жертвовать не хотели. Еще аналитики и топ-менеджеры отрасли отмечали, что ОПЕК раздирают противоречия, картель потерял способность договариваться. Участники рынка считали заявления министра «словесными интервенциями», которые должны были успокоить спекулянтов.
Александр Новак
В ноябре 13 стран ОПЕК договорились сократить добычу на 1,2 млн барр. в сутки, еще 11 стран, не входящих в картель, – почти на 600 000 барр. в сутки, из них половину сократит Россия. Фьючерс на Brent прибавил в цене почти 10% (в понедельник, 19 декабря, нефть стоила $55,3 за баррель). Трое топ-менеджеров нефтяных компаний, опрошенных «Ведомостями», отмечают личную заслугу Новака в успехе казавшегося безнадежным предприятия. ОПЕК достигла договоренностей благодаря личному участию Новака, уверен аналитик «Сбербанк CIB» Валерий Нестеров. И это тот случай, когда министр заработал для бюджета огромные деньги, объясняет он. Если в 2017 г. цена нефти составит в среднем $55, нефтегазовые доходы бюджета (сверстан исходя из цены $40) будут выше на 1,1 трлн руб., оценивали аналитики «ВТБ капитала». Сам Новак не склонен присуждать кому-либо пальму первенства в договорном процессе. В интервью «Ведомостям» министр рассказал, как все же удалось договориться о сокращении добычи, об отношениях с Украиной на газовом рынке и о том, каких налоговых новаций ожидать компаниям топливно-энергетического комплекса.
Как Россия помогла ОПЕК
– Россия сегодня добывает больше 11 млн барр. в сутки, мы очень крупный игрок среди стран-производителей, поэтому без нас сегодня практически невозможен процесс регулирования нефтяных рынков. Мы пошли на договоренности по снижению добычи, потому что это даст положительный результат и для бюджета, и для нефтяных компаний, поможет стабилизировать ситуацию в целом. Раньше они балансировали рынок самостоятельно, но в настоящий момент вряд ли страны ОПЕК приняли бы решение о сокращении добычи без нас. В этот раз для ОПЕК было важно участие в сокращении добычи и других стран-производителей, чтобы достичь желаемого эффекта.
Когда цены на нефть в 2014 г. упали, все думали, что это на год-полтора и за это время рынок сбалансируется, как это было и раньше. Но перепроизводство сохранялось. Мы до сих пор имеем превышение предложения над спросом в 1,5–1,8 млн барр. в сутки: т. е. фактически за два года ситуация с избытком нефти не изменилась.
– Я бы не стал отдавать кому-то пальму первенства: все страны, которые участвовали в процессе, так или иначе проявляли активность. Впервые вопрос о сокращении мы обсудили в ноябре в 2015 г. на встрече с Саудовской Аравией, Мексикой и Венесуэлой. Более активно эту тему стали обсуждать в феврале, когда цены упали до $28 за барр. Мне кажется, роль России, Саудовской Аравии, Алжира, Венесуэлы, Катара примерно равнозначна, этот костяк стран был инициатором и двигателем процесса и привлекал другие страны к переговорам. Правда, во второй половине года наше соглашение с Саудовской Аравией, подписанное в Китае на полях G20, на мой взгляд, стало решающим.
– Действительно, было много сделано для того, чтобы урегулировать разногласия внутри ОПЕК. Мы также проводили переговоры с разными странами, которые не входят в картель и которые также нужно было привлечь к сокращению добычи. Ключевую роль сыграл президент Владимир Путин, который публично поддержал инициативу и был в тесном контакте с руководителями других стран.
– Страны ОПЕК не могли договориться между собой с 2008 г., так что можно сказать, что в целом договаривались не год, а девять лет (улыбается). Мы начали обсуждать сокращение добычи в феврале и в апреле фактически вышли на договоренности. Правда, тогда они сорвались. Новые переговоры с Саудовской Аравией мы начали в июле с приходом нового министра нефти Халеда аль-Фалеха, в августе стали активно встречаться с другими странами и к сентябрю уже имели рамочное соглашение об ограничении добычи. Еще два месяца потребовалось на то, чтобы окончательно договориться внутри ОПЕК и привлечь к соглашению другие страны. Так что, если учитывать все сложности процесса, наверное, это не такой уж большой срок.
– 300 000 барр. в сутки – это примерно 2,5–2,7% от текущей российской добычи нефти. Наши компании посчитали, что для них лучше: добывать на 2,5% больше при цене в $30–40 или добывать на 2,5% меньше при цене в $50–55. Очевидно, что второй вариант более выгодный. И объем нефти, который сейчас не будет добыт – примерно 5 млн т за первое полугодие, в соответствии с графиком, планируемым российской стороной, – компании в любом случае добудут в более поздний период, когда рынок будет более сбалансирован, а цены вырастут. Не думаю, что такое сокращение может сильно повлиять на производственную программу компаний. А при более высоких ценах добыча в 2018–2019 гг., может быть, будет даже больше, чем мы сейчас планируем, но тут все зависит от того, как будет развиваться рынок.
– Официальных обращений такого рода нам не поступало. Мы обсуждали это с компаниями, но никто не просил компенсаций, потому что нефтяники только выигрывают от стабилизации цен. Компенсация заключается в том, что у них растут доходы.
– Присоединиться могут любые страны, но сейчас это, в принципе, не столь важно: соглашение уже подписали все страны ОПЕК (13 без Индонезии, которая приостановила членство) и 11 стран, не входящих в ОПЕК, – итого 24. Кстати, когда мы собирались в Дохе в апреле, было всего 17 стран. И речь даже не о том, что 24 страны смогут убрать с рынка большой объем нефти. Важен прецедент: впервые столько стран договорились сократить добычу, мы дали всему миру важный сигнал о том, что такая договоренность возможна и в будущем, если возникнет необходимость. У нас появилась возможность способствовать стабилизации рынка в условиях растущей волатильности и неопределенности.
Я не думаю, что сокращение добычи должно быть какой-то долгосрочной историей. Мы, конечно, проанализируем ситуацию по итогам полугодия и, я думаю, сможем продлить сокращение, если понадобится. Но, по моим ощущениям, если все будут соблюдать договоренности в первом полугодии, рынок сбалансируется. У нас ведь нет задачи достичь цен, которые держались до середины 2014 г. $50–60 за барр. – вполне хорошие цены для балансировки современного рынка, где быстро развиваются технологии и снижается себестоимость добычи, где большая конкуренция, в том числе со стороны сланцевой нефти США. А при более высоких ценах опять возникают риски перепроизводства.
– Я думаю, что частично добыча в США восстановится, но такого перепроизводства, как в 2014–2015 гг., уже не будет. Хотя если эффективность добычи и дальше будет расти – а сейчас она растет примерно на 15–20% в год, – я не исключаю, что сланцевая нефть займет свою существенную нишу на рынке. Но не забывайте, что потребление будет прирастать примерно на 1,1–1,2 млн барр. в сутки ежегодно. Частично его будет покрывать сланцевая нефть.
Япония, Иран и другие
– Это часть нашей работы, как и вопросы, связанные с внутренним рынком. С одной стороны, сегодня международная повестка во многом касается вопросов энергетики. С другой – у нас есть много энергетических проектов, которые мы делаем в развитие торгово-экономического сотрудничества с разными странами, потому что энергетика одно из наших основных конкурентных преимуществ. Например, с Японией у нас недавно создан отдельный консультативный совет по энергетике, есть программа взаимодействия, три рабочих группы.
– Фактически все крупные компании («Роснефть», «Лукойл», «Газпром нефть», «Татнефть», «Зарубежнефть» и «Газпром») подписали меморандумы и соглашения о разработке месторождений в Иране. Глобально компании действуют в рамках иранского законодательства, а что касается деталей – здесь может быть индивидуальный подход, договоренности по каждому конкретному проекту. Думаю, если компании подписали соглашения, они оценивают иранские проекты как выгодные.
Налоговый маневр состоится в 2017 г.
– Мы против увеличения налоговой нагрузки для нефтяной отрасли – она уже и так одна из самых высоких в мире. Кроме того, у бюджета будут выпадающие доходы только в первый год после введения НДД, а в последующие годы, наоборот, – дополнительные налоговые поступления из-за роста добычи. Эти деньги и компенсируют провал в первый год.
Сейчас мы с Минфином обсуждаем, как компенсировать выпадающие доходы в первый год. Например, наши компании могут взять на себя обязательство увеличить добычу на других месторождениях, которые дадут дополнительные доходы в бюджет.
– Такого механизма нет. Но нужно рассматривать ситуацию с налогами в комплексе. Вот сейчас для нефтяников увеличили налоговую нагрузку, а это тоже не было запланировано. И никто не говорит, что для компаний будет какая-то компенсация. Так может случиться и с НДД. У нас есть еще одна развилка с Минфином: они предлагают обязать компании принять решение о переходе на НДД до конца августа 2017 г., при том что налог может применяться с начала 2018 г. Наше предложение – предоставить возможность добровольного перехода на новую налоговую систему до января 2019 г. при условии вступления в силу федерального закона с 1 января 2018 г. Работа по выработке взаимоприемлемого варианта будет продолжена.
– Мы считаем, что НДД и пошлины между собой не связаны. Переход на НДД создает стимулы для увеличения притока инвестиций и повышения КИН (коэффициент извлечения нефти): налог будет взиматься не с оборота, а с финансового результата, это даст компаниям возможность больше бурить и извлекать больше запасов, которые пока нерентабельны, т. е. налог будет учитывать реальную экономику добычи. У нас сегодня как минимум 10 млрд барр. нефти не разбуривается и не извлекается, потому что это невыгодно при текущем налоговом режиме. Про НДД все понятно: нужно делать пилотные проекты, создавать инструмент и переводить на него отрасль.
Предложение обнулить пошлины до конца не просчитано, и его последствия могут быть непредсказуемы. Во-первых, у нас много месторождений разрабатывается с использованием налоговых льгот по экспортным пошлинам: шельф, тюменская свита, участки в Восточной Сибири и т. д., поэтому нужно будет перенастраивать всю эту налоговую систему. Во-вторых, при обнулении пошлин цена на нефть для российских НПЗ вырастает до уровня цены на внешнем рынке (с поправкой на транспорт). Это означает, что возникает риск существенного роста цен на нефтепродукты.
– Во-первых, Минфин предлагает лишь частичную компенсацию. Во-вторых, компании опасаются, что сегодня компенсация есть, а завтра нет. Каждый раз придется решать, какую именно сумму из бюджета выделять компаниям, это получается уже субсидирование нефтяной отрасли.
И главная проблема: при обнулении пошлин проиграют компании, которые закончили модернизацию НПЗ, а остальные потеряют стимулы для инвестиций. Поэтому говорить об обнулении пошлин можно только после 2021 г., когда основные программы модернизации будут закончены. Кроме того, к 1 января 2025 г. у нас должны начать функционировать единые рынки нефти и газа в рамках ЕАЭС и нам нужно будет унифицировать наши таможенные политики. Если будет понимание, что у наших партнеров по ЕАЭС обнуляются пошлины, нам тоже нужно будет к этому времени поэтапно снизить пошлины до нуля.
– Да, поддерживаем. Компания обращалась с такими предложениями и раньше. Мы согласны, что для месторождений, где обводненность больше 90% – где, по сути, воду гоняют туда-сюда, – нужно создавать экономические стимулы. К сожалению, в сегодняшней налоговой системе мы вынуждены принимать точечные налоговые решения для разных месторождений, а если бы был НДД, этого бы делать не пришлось.
– Низкие цены на нефть и налоговые изменения действительно негативно повлияли на нефтепереработку, но сейчас, после решения ОПЕК, цены начали расти, и это хорошая новость для нефтеперерабатывающих заводов.
– Мы обсуждали с компаниями завершение налогового маневра, и все согласились, что это нужно сделать, как и было запланировано, в 2017 г., в том числе ввести 100%-ные пошлины на мазут. Сейчас внутренний рынок полностью обеспечен топливом 5-го класса, как и планировалось. В то же время, если будет какая-то сложная или чрезвычайная ситуация с нефтепереработкой, мы будем быстро реагировать, выходить с предложениями по корректировке ситуации.
Цены не перегонят инфляцию
– Мы действительно считали эту сумму при определенных цене на нефть и курсе рубля, а теперь цена и курс другие. Вопрос формирования цены достаточно сложный, он зависит от баланса спроса и предложения на нефтепродукты, от того, как компании реализуют собственную политику по распределению маржи между добывающим и нефтеперерабатывающим сегментами. В этом году, например, планировалось, что из-за акцизов цены вырастут выше инфляции, а они в итоге ниже из-за того, что у нас много бензина на рынке и высокая конкуренция. Точно спрогнозировать цены на 2017 г. сложно, но, мне кажется, они должны быть не выше инфляции.
– Мы не ожидаем проблем. После детального обсуждения было решено сократить срок ремонта НПЗ на 15 суток. Кроме того, мы рекомендовали «Славнефти» перенести начало ремонта Ярославского НПЗ с 1 марта на 15 апреля 2017 г., а ключевые поставщики нефтепродуктов в январе – апреле должны будут в первую очередь поставлять бензин на внутренний рынок. Возможно, дополнительные объемы будем поставлять по железной дороге – сейчас прорабатываем этот вопрос с РЖД. Кроме того, правительства Москвы и Московской области обяжут нефтебазы увеличить запасы до 30 суток.
Есть место большим и маленьким
– На самом деле у нас в нефтяной отрасли рыночная ситуация, и, если консолидация приносит компаниям эффект, они самостоятельно принимают решение. Почти во всех отраслях в мире сейчас идет консолидация, это глобальные тенденции развития рынков: компании укрупняются, чтобы достичь синергетического эффекта. Но при этом я считаю, что должны работать также мелкие и средние компании – добывать нефть на месторождениях, в которых не заинтересованы крупные компании. У нас на сегодняшний день больше 200 нефтяных компаний.
– Это вечная дискуссия на самом деле. Я считаю, что свои плюсы есть и в работе крупных компаний, и в бизнесе мелких и средних игроков. Например, в США работает ExxonMobil и много мелких компаний. Никто же не говорит, что Exxon – глобальная компания № 1 в мире и это плохо. Крупные компании могут делать очень много того, что недоступно маленьким игрокам: работать в третьих странах и кооперироваться с международными партнерами, заключать более выгодные сделки, привлекать инвестиции и финансирование, разрабатывать новые технологии и т. д.
«Каждый день занимаемся газовым рынком»
– Главная проблема, которую мы так и не решили по итогам встречи, заключается в том, что Украине, по нашему мнению, не хватит газа в ПХГ для прохождения зимы. Велика вероятность, что они будут компенсировать недостаток за счет газа из транзита для европейских потребителей. Еврокомиссия тоже видит такой риск. У Украины есть и формальное разрешение на это. Дело в том, что Хозяйственный суд Киева удовлетворил требование Антимонопольного комитета Украины и наложил штраф на «Газпром» в размере $6,6 млрд. «Газпрому» предъявлены обвинения в якобы имевших место злоупотреблениях монопольным положением на рынке услуг по транзиту природного газа по территории Украины. Хотя это «Нафтогаз» владеет газотранспортной инфраструктурой и здесь является монополистом. Зимой Украина может воспользоваться этим решением суда и изъять деньги или имущество «Газпрома», к которому относится и газ, идущий транзитом по территории Украины. Я уже передал письмо господину Шефчовичу о том, что, на наш взгляд, Украина предпринимает меры по созданию новой дополнительной напряженности.
– Мы сейчас хотим получить оценку со стороны Еврокомиссии и стран-потребителей. Единственный выход – скорейшая отмена этого решения и решения антимонопольного комитета и перевод всех этих разбирательств в стокгольмский арбитраж, где по условиям контракта решаются любые споры.
– Мне кажется, что попытки привязать поставщика к какому-то определенному транспортному коридору сами по себе антиконкурентны и противоречат принципам заявленной ЕС либерализации энергетического рынка. Мы строим «Северный поток – 2» не для того, чтобы закрыть какой-то из существующих маршрутов. Но пока трудно предсказать, устроят ли нас условия транзита через Украину. «Газпром» уже сейчас переплачивает за эти поставки, к тому же Украина постоянно заявляет о намерении повысить цену. Для сравнения: прокачка 1000 куб. м газа по «Северному потоку – 2» будет стоить в 1,5 раза дешевле, чем по украинской ГТС при текущем тарифе. Кроме того, у нас в последние годы центр газодобычи сместился из Западной Сибири на Ямал – маршрут транспортировки газа через Балтийское море будет короче.
– Этот вопрос поднимался на встрече президентов Владимира Путина и [Реджепа] Эрдогана во время визита в Стамбул. Тогда обсуждалось, что мы можем предоставить такую скидку при увеличении объема потребления газа в Турции. Сейчас вопрос прорабатывается компаниями.
– Мы практически каждый день занимаемся газовым рынком, обсуждаем проблемы с компаниями, экспертами, у них много разных точек зрения. Сейчас дорабатываем генеральную схему развития газовой отрасли и концепцию развития внутреннего рынка газа, в ней предусмотрены два этапа: до 2025 г. мы будем улучшать госрегулирование цен и тарифообразование. Возможно, будет введен институт гарантирующего поставщика. Параллельно мы совместно с ФАС будем работать над повышением прозрачности тарифообразования, вводить механизм take-or-pay, единый регулируемый тариф на хранение, механизм контроля затрат на транспортировку и т. д.
– Мы пока изучаем этот вопрос.
«Цена на электроэнергию должна быть сбалансированной»
– Стройка в Крыму идет, две электростанции строятся – в Севастополе и Симферополе. Работы идут по графику, есть небольшие замечания по срокам, но они незначительные.
– Сейчас на Воркутинской ТЭЦ-2 работает шесть теплоагрегатов, почти завершен плановый ремонт. Мы разработали и постоянно мониторим план мероприятий по устранению неполадок.
– Цена на электроэнергию должна быть сбалансированной, невысокой, но при этом позволяющей обеспечивать надежное производство и доставку до потребителя. Механизм ДПМ был разовым, и новый подобный инструмент, на мой взгляд, отрасли не нужен. С другой стороны, нам необходимо модернизировать тепловую генерацию, механизмы финансирования мы обсуждаем с участниками рынка.
Дивиденды объявит правительство
– Это только ориентир, итоговый размер дивидендов будет устанавливать правительство.
– Вопрос повышения размера дивидендов требует более детального анализа. У регулируемых компаний, например, рост дивидендов не учитывался при расчете тарифа, кому-то пришлось бы сократить инвестиционные программы или занимать деньги на выплату дивидендов, а это привело бы к дополнительным расходам на обслуживание долга.
– Это будет зависеть в первую очередь от политики правительства, пока каких-то новых решений не принималось. Я считаю, что такой подход приносит пользу и компаниям, и правительству, мы стали лучше понимать ситуацию в компаниях, появилась возможность принимать управленческие решения, решать директивные вопросы и т. д. Те же программы долгосрочного развития компаний обсуждаются с участием профильных министерств, к примеру. Я лично считаю, что это дает дополнительный эффект, возможность коммуникации.
Исправленная версия. Первоначальный опубликованный вариант можно посмотреть в архиве «Ведомостей» (смарт-версия)