Йорген Буль Расмуссен: «Самая большая проблема России – отсутствие предсказуемости»

В 2008 г. Carlsberg Group получила контроль над «Балтикой» – лидером пивоваренной отрасли России. Спустя четыре года доля российского рынка в операционной прибыли группы достигла 40%, констатировала Carlsberg в отчете за 2012 г. Однако в кризис такая зависимость сделала компанию излишне уязвимой: укрепление курса евро на 1 руб. может изменить прогноз операционной выручки Carlsberg на 100 млн датских крон ($16,5 млн), был вынужден признать пивоваренный концерн в августе 2014 г. Кроме того, российские власти не намерены отказываться от ужесточения правил для алкогольной отрасли, к которой с 2011 г. относится и пиво. О том, как теперь Carlsberg выживает в столь непростые времена, на какие рынки она делает ставку и чего ждут иностранные инвесторы от российских властей, в интервью «Ведомостям» рассказал президент и гендиректор Carlsberg Group Йорген Буль Расмуссен.

– Безусловно, общее состояние макроэкономики в России оказало отрицательное воздействие на наш бизнес. В 2014 г., после начала кризиса на Украине, уверенность российских потребителей начала снижаться. Макроэкономика начала испытывать трудности, рынок пива продолжил падение, которое длится уже не первый год. В объемном выражении он сократился на 7% в 2014 г.

– В стоимостном выражении он немного поднялся – мы вынуждены были продолжать повышать цены, чтобы, в частности, покрыть эффект от повышения акциза на пиво. За последние пять лет российский рынок пива сократился более чем на треть. Сначала случился мировой финансовый кризис 2008–2009 гг., затем пивная отрасль в России столкнулась с давлением со стороны регуляторов: в 2010 г. акцизы на пиво сразу были повышены втрое. В 2011–2013 гг. это давление усилилось. Прошлый год вдобавок ко всем стал трудным с точки зрения ухудшения макроэкономической ситуации в стране.

– Российский рынок пива является очень важным рынком в мировом масштабе. Но вместе с тем он намного меньше, чем мы от него ожидали, скажем, лет пять назад. Так думали все, не только Carlsberg. Любой эксперт, глядя на российскую экономику, на возможности пивной категории, считал, что этот рынок будет расти в течение долгих лет. Многое внезапно изменилось в том числе из-за усиления госрегулирования, а также вследствие ухудшения макроэкономической ситуации в России. Этого никто не мог предвидеть. Теперь мы находимся совсем в иной ситуации. И тогда Carlsberg пришлось приспосабливаться к этой новой ситуации.

– Если раньше на долю России приходилось 45% операционной прибыли группы Carlsberg, то по итогам 2014 г. она сократилась до менее чем 20%. Нам пришлось сделать акцент на других регионах – в частности, на растущем рынке Азии. Поэтому именно здесь мы будем развивать наш бизнес: строить [новые заводы], инвестировать [в экономику]. Также постараемся улучшить эффективность нашего бизнеса в Западной Европе, сделав его еще более инновационным, чтобы оставаться успешными. Так мы смогли бы компенсировать тот спад, который сейчас наблюдается в России и на рынках Восточной Европы. Для России изменение нашей политики, в свою очередь, означает приостановку крупных инвестиций. В начале этого года мы объявили о закрытии двух пивоваренных заводов в Красноярске и Челябинске.

– Россия по-прежнему является важным рынком для Carlsberg. Мы хотим сохранить здесь прочные позиции. Конечно, если продолжится спад, связанный с макроэкономикой и госрегулированием, нам придется приспосабливаться. Мы объявили о закрытии двух заводов, потому что там не нужно столько мощностей и столько людей, чтобы удовлетворять имеющийся спрос. В Азии же многие наши рынки растут, поэтому нам нужно наращивать потенциал, создавать бренды, инвестировать в этот регион, поэтому его значение будет возрастать. Однако мы не собираемся бросать бизнес в России, мы хотим сохранить в России сильный бизнес, но сейчас он не требует инвестиций. Хотя отсутствие инвестирования является плохим показателем для нас и пивоваренной отрасли в целом – должно быть больше возможностей. Тогда как здесь последние годы отрасль строилась и строится в условиях сложного несбалансированного регулирования. Более жесткого регулирования, чем в России, я нигде в мире не встречал. При этом мне трудно понять, на чем это основывается.

– По сравнению с 2009–2012 гг. последние пару лет диалог между отраслью и правительством, а также с региональными властями значительно улучшился. Мы стали друг друга лучше слышать, это очень обнадеживающий знак. Поэтому я искренне надеюсь, что процесс регулирования станет более справедливым и более правильным. Регулирование рынка пива не решает проблему алкоголизма, которую хочет решить правительство, как, впрочем, и мы. Пиво не является определяющим фактором алкоголизма, несчастных случаев на почве алкоголя, смертности от алкоголя в России. Все эти проблемы возникают из-за другого типа алкоголя – крепкого. Именно это говорят эксперты и подтверждают исследования. Поэтому мы стараемся быть оптимистами, надеясь, что регулирование в будущем все-таки будет способствовать развитию отрасли, а не наоборот.

– До сих пор не решен вопрос с ПЭТ-упаковкой: внесенный в Госдуму законопроект предполагает планомерно к началу 2017 г. запретить продавать пиво в такой таре объемом более 0,5 л, при этом правительство согласно оставить максимально разрешенный объем в размере 1,5 л.

Другая проблема – ЕГАИС (Единая государственная автоматизированная информационная система), которую трудно внедрить без препятствий для работы и огромных расходов (законопроект, прошедший первое чтение, предполагает обязательную установку ЕГАИС на всех пивоваренных заводах мощностью свыше 300 000 т пива в год с 1 июля 2015 г. – «Ведомости»). Нет никакой причины для ее внедрения: более 95% всей пивоваренной отрасли платит налоги. Зачем тогда требуется это средство контроля в дополнение к уже существующим? Чтобы усложнить жизнь? Чтобы мы опять вынуждены были увеличивать расходы, причем далеко не в интересах бизнеса. Это бессмысленно.

– Стал гораздо лучше.

– Я говорю «лучше», исходя из большого количества встреч между отраслью и чиновниками различных уровней, на которых, на мой взгляд, теперь царит намного более позитивная атмосфера. Они осознают необходимость выслушать аргументы отрасли, мы, в свою очередь, должны выслушать аргументы правительства, чтобы работать в позитивном и конструктивном ключе.

За последние три-четыре года сделан большой прорыв в наших отношениях. Мы стали слушать друг друга, пытаемся понять, в чем заключаются проблемы, как мы можем справиться с ними и найти решения, которые удовлетворяют потребностям как правительства, так и отрасли.

– На данный момент мы должны это сделать и, конечно, сделаем, в случае если будет необходимо. Однако не думаю, что это необходимо и у кого-нибудь есть решение, как это сделать, потому что производство пива сильно отличается от производства крепких напитков. Прежде всего потому, что [в отличие от производства крепкого алкоголя] мы на этих же линиях производим безалкогольные напитки, например квас, чтобы загрузить мощности в межсезонье. Есть масса других сложностей для внедрения системы, поэтому сегодня мы не можем заставить систему работать.

Российской экономике требуется развитие, ускорение, инвестиции. А только в пивной отрасли за последние четыре года закрыты 12 больших пивоваренных заводов, причем Carlsberg сделало это самой последней. С учетом смежных отраслей более 100 000 людей потеряли работу. Если на нас будут накладывать все больше ограничений, нам будет все труднее инвестировать и развиваться, что не позволит ни нам, ни российской экономике, ни среднему российскому гражданину выйти из кризиса по возможности быстро. Поэтому я надеюсь продолжить диалог, чтобы как минимум отложить этот процесс. Если в конце концов нам придется внедрить ЕГАИС, а это миллионы рублей затрат на один завод, мы это сделаем, но мы должны понять, как сделать так, чтобы она работала. Но хотелось бы надеяться, что не придется.

– На всех, кто имеет право голоса. Не думаю, что это какое-то конкретное лицо. Надеюсь, все, кто участвует в принятии решений по данному вопросу, станут частью этого решения.

– Между правительством и промышленностью определенно налаживается диалог. Точки зрения могут быть разные, но все чаще мы приходим к общему пониманию, что пивоваренная отрасль сейчас переживает сложные времена и что, конечно же, сейчас не нужны дополнительные нормы, дополнительные регулирования.

– Да, мы обсудили вопрос с ПЭТ в присутствии [премьера Дмитрия] Медведева и 17 министров. Серьезные люди договорились, и все. Решение принято. И я понимал, что новые ограничения по упаковке будут введены. Мы морально к этому готовы. И я надеюсь, что на этом вопрос с ПЭТ-упаковкой будет решен окончательно. Предполагается, что закон вступит в силу с 2017 г. и размер тары снизят до 1,5 л, а не до 0,5 л, как они хотели раньше. Мне пообещали, что этот процесс будут строго контролировать ключевые чиновники правительства.

– Самая главная проблема России, если сформулировать ее просто, – это отсутствие предсказуемости. Для бизнеса необходимо наличие хоть какой-то определенности и предсказуемости. Конечно, такие вещи, как крушение Lehman Brothers или мировой финансовый кризис, предсказать невозможно. Но когда промышленность каждый год застают врасплох, заставляют быстрыми темпами приспосабливаться [к реальности] и компенсировать потери, возникающие в результате принятия этих внезапных решений... Поэтому самое главное – это вести диалог между правительством и промышленностью!

– Хороший вопрос, и, конечно, у меня нет на него достойного ответа, так как это связано с необходимостью политикам договориться между собой. Если [Владимир] Путин и [Ангела] Меркель и никто [из мировых политиков] не знает на него ответа, то откуда мне знать.

– В какой-то момент. Кризис не будет длиться бесконечно. Решение будет найдено раньше: через год, через полтора, через два – я не знаю. Что я действительно знаю: и России, и Европе необходимо определенное решение, направленное на смягчение ситуации. Так как в результате страдает бизнес – и российский, и европейский, и это никому не выгодно.

– Сейчас настрой в отношении российского рынка во многом скептический. Компании тормозят крупные инвестиции в Россию – они не видят роста, в действительности наблюдая противоположные процессы, и не уверены относительно будущего. Любой бизнес будет стремиться найти определенную стабильность и предсказуемость. В этом случае можно обрести комфорт, тогда возвратится стремление инвестировать. На данный момент, несомненно, это сложно в связи с политическими проблемами.

Я всегда стараюсь быть оптимистом и говорю: да, могут быть сложности, но через какое-то время все вернется на путь роста. Конечно, нынешняя ситуация не только на рынке пива, но и в экономике в целом не похожа на ту, свидетелями которой мы были в 1997–1998 гг., когда после пары лет кризиса российская экономика смогла восстановиться и снова начать расти. Тем не менее важно наладить коммуникацию и обеспечивать благоприятную среду для инвестиций. Пока же инвесторы не готовы вкладывать в Россию.

– Я считаю, это было необходимо и это было правильным решением. У нас был выбор: мы могли просто поднять цену на полке или же убрать небольшой объем, кроме 3–5% бутылок определенного типа, например ПЭТ-упаковку. Такой подход касается не только пива, но и других категорий.

Из-за сильного роста цен в последние 3–4 года мы пришли к выводу: для нашего потребителя будет лучше пожертвовать объемом, чем повысить цены. Так что решение верное, и, насколько я вижу, некоторые из наших конкурентов пошли по нашим стопам.

– Да. Россия беспрецедентна с точки зрения размеров акцизов, которые мы вынуждены здесь выплачивать, и скоростью их роста. Из-за этого цена пива на полке с 2008 г. выросла почти в 2 раза, поэтому нам приходится выбирать.

– Конечно, мы ориентированы также на производство безалкогольной продукции, мы производим безалкогольное пиво, квас, воду и т. д., но это не может компенсировать спад пивного рынка на 30%.

– Carlsberg – пивоваренная компания, и я уверен: в течение очень длительного времени пиво будет составлять более 80% наших доходов. При этом безалкогольная продукция важна на некоторых наших рынках – например, в Дании и Финляндии мы разливаем Coca-Cola, в России производим квас, второй по популярности безалкогольный напиток.

– Россия – важный для нас рынок, и мы надеемся, что вскоре наступят лучшие времена. Поэтому мы должны сохранить наши прочные позиции на рынке, чтобы воспользоваться преимуществами, которые возникнут в будущем. Мы продолжим инвестировать в наши ключевые сорта пива, спонсировать различные спортивные мероприятия, вкладывать в развитие людей. Я всегда очень радуюсь, когда по отзывам наших сотрудников или по результатам конкурсов «Балтика» и Carlsberg признаются лучшим работодателем. Людям нравится работать в нашей компании, и мы, безусловно, продолжим [в них] инвестировать.

– Наша зависимость от России уже сократилась, теперь это 20% операционной выручки. Такая же доля у нас и на азиатском рынке. Хотя еще несколько лет назад это было 50 и 7% соответственно. Еще около 50% приходится на западноевропейский рынок. Так что этот баланс сформировался волею случая. Думаю, теперь такой расклад будет сохраняться до тех пор, пока российский рынок не восстановится и не начнет снова расти.

– Я не могу ответить однозначно на этот вопрос. Все будет зависеть от обстоятельств. Я верю, что в какой-то момент Россия, конечно, снова возвратится к росту и ее значимость повысится. Но будет ли это снова 50% или только 35%, никто не знает. Многое будет зависеть от регулирования отрасли в России. Но важно, что Россия останется ключевым рынком для Carlsberg.

– Наша стратегия здесь не изменилась: мы хеджируем многие валюты, но не рубль, потому что нам это кажется неэффективным и слишком дорогим удовольствием.

– Наша стратегия всегда заключалась в уравновешивании продаж и выручки, и мы ее продолжим.

– Я никогда не стану говорить наперед о каких-то сделках, но думаю, что у Carlsberg, у «Балтики» очень сильные позиции на российском рынке, около 40% рынка. Поэтому я не вижу никаких причин предпринимать подобные шаги.

– Сейчас слияния для нас не имеют высокого приоритета, по крайней мере, в 2015 г. Нам важнее сохранить кредитный рейтинг и отношение долга на нужном уровне, в идеале – 2,5 (на конец 2014 г. соотношение долг/EBITDA составляло 2,74. – «Ведомости»). Также мы продолжим уделять внимание наличным средствам, контролируя капитальные вложения и инвестиции. Это основные краткосрочные задачи для компании.

– Повлияло в том смысле, что мы хотим сохранить наш кредитный рейтинг. Однако важно понимать, что изменение прогноза в том числе связано с проблемами в российской экономике. Поэтому на этот год мы себя поставили в жесткие рамки: никаких слияний и поглощений, соотношение долг/EBITDA – не выше 2,5, строгий контроль инвестиций.

– Если где и стоит ожидать роста [продаж] в этом году, то именно там. Поэтому кое-где мы собираемся наращивать мощности.

– Точных цифр не назову, сколько потратим на производство, сколько – на логистику, а сколько – на инвестиции в капитал. Но сумма будет значительно ниже, чем год назад: если в 2014 г. наши совокупные инвестиции составили 5,7 млрд датских крон, то на этот год предусмотрены более правдоподобные 4 млрд крон.

– Да, и здесь важно понимать: решение принималось в конце декабря – начале января, когда на рынке была неопределенность и серьезные валютные колебания, поэтому и был разработан такой план на уровне всей группы, включая Россию. Что касается ежегодного повышения зарплат, то исключения могут быть сделаны по странам с высокой инфляцией. Если говорить о найме, в крайнем случае, если нет другого выхода, могут быть разморожены и заполнены критические для бизнеса позиции, а также позиции, одобренные в рамках специальных бизнес-инициатив.

– Если мы говорим о повышении эффективности, это не является задачей конкретно для России. Повышение эффективности в течение двух лет стоит на нашей повестке дня применительно ко всей группе: оптимизация управленческих процессов, снижение издержек. Если вы говорите о сокращениях объема упаковки, то они связаны с задачей сдержать рост цен для потребителя. Если говорить о закрытии заводов, то пока у нас нет таких планов, но, если спад продолжится, нам придется пересмотреть их.

– Я всегда думал: когда мне исполнится 60, это будет хорошим моментом, чтобы изменить свою жизнь в том, что касается карьеры. У Carlsberg президент не менялся уже восемь лет. Так что и для меня, и для Carlsberg это подходящий момент, и это правильно.

Решение родилось из совместных обсуждений осенью прошлого года. Компания начала искать замену, и, конечно, никто не знал, сколько времени на это уйдет: 3, 6, 9 месяцев, год. В нашем случае сильный кандидат нашелся довольно рано. Подписав контракт в середине февраля, он приступит к исполнению обязанностей уже в июне.

Когда я только начинал работать в Carlsberg, я сказал себе: это будет моя последняя работа, где я буду занимать должность президента компании.

– Попробую другие карьерные варианты, которые позволят сделать мою жизнь более гибкой и оставят мне больше свободного времени. Когда возглавляешь компанию, на многое времени не хватает, в частности на семью. У меня двое сыновей в Лондоне, они живут там уже 15 лет. Теперь у меня будет больше времени, чтобы проводить с семьей и путешествовать – не по работе, а для удовольствия. Я смогу больше заниматься спортом – в общем, у меня будет время на простые вещи.

При этом я люблю бизнес и хочу продолжить им заниматься. Планирую занять какую-нибудь не исполнительную должность.

– Нет. К тому же не уверен, что для компании правильно брать на работу человека, который возглавлял эту организацию восемь лет, а вот другие компании это сделать могут. Сейчас я вхожу в совет директоров Novosymes, и, возможно, это будут и другие компании.

– Я получал удовольствие как от каждой минуты моей карьеры в целом, так и от каждой минуты работы в Carlsberg. Конечно, я хотел бы видеть лучшее развитие на российском рынке, но в то же время должен признать: то, чего мы добились в России в весьма непростых рыночных условиях, выдающееся достижение и для российской команды Carlsberg, и для моей команды в штаб-квартире компании. Да, конечно, я хотел бы, чтобы результаты были еще лучше, но я не устал.

В душе мне 20, я полон энергии, и я не хочу останавливаться. Единственное, теперь моя жизнь не будет строиться исключительно вокруг работы. Жизнь одна, и надо сделать так, чтобы в ней было место не для одной работы, пока не стало слишком поздно.

– Не знаю, надо ли выводить корабль из шторма, на мой взгляд, мы в очень неплохой форме. Конечно, какие-то изменения будут, но какие – не знаю. Это уже будет задачей и решением моего преемника.